Путь в Никуда. Кровь короля. Евгений Пышкин
проходи, проходи. Я тебя давно жду, отец Эприн. Услышал, петли скрипнули – ты, значит, появился. Кто ж еще. Как чувствовал, что ты придешь сегодня, даже на прогулку не выходил.
Эрх, перебирая в левой руке четки, сверлил взглядом Эприна. Эприн понял, что спустя месяц, изменилось-таки многое. Старший посредник постарел на целый год. Немощь все больше и больше завладевала телом Эрха. Кожа стала подобно старому пергаменту, сухой и сморщенной. Только глаза живые и смотрели с любопытством и в самой их глубине, если приглядеться, можно рассмотреть многие годы, канувшие в неизвестное, называемое прошлым. Эприну ненадолго пришло сравнение, что перед ним два огонька, которые вопреки всему светят и преодолевают время. Эприн не был обременен тесными узами со старшим посредником, но человек, готовящийся сделать шаг в иной мир, вызвал у него неясное уважение и даже душевный трепет.
– Я слушаю. Что молчишь? – И Эприн рассказал все, как и решил заранее.
Старший посредник погрузился в задумчивость. Взгляд его на мгновение потух, а затем вспыхнул озаренный мыслью. – Помоги мне подняться.
Эприн взял под локоть Эрха и подвел его к окну. У сводчатого окна стояла высокая лавка, грубо сколоченная и потемневшая от времени. На подоконнике лежали принадлежности для письма. Эрх сел на лавку и, намотав на исхудавшее запястье четки и посмотрев отрешенно в окно, произнес:
– Когда я хожу, легче думается.
Эприн заметил, что зрачки старшего посредника двигаются. Он за кем-то наблюдал из окна. Наверно, за послушником.
– Святой отец, – неожиданно громко проговорил Эрх, переведя взгляд на собеседника. – Ты слышал о ламиях?
– Я читал о них, ваше старейшинство. Но я не верю в их существование.
– Надеюсь, ты все мне рассказал?
– Да. И я понимаю, на что вы намекаете. Обычно, так писалось в легендах о ламиях, после их нападений никто не выживал. Они дочиста высасывали жизнь из жертвы. Но Барр жив, и, даже я бы сказал, бодр.
– Бодр… – прошептал с ноткой упрека Эрх и вновь посмотрел во двор. Упоминание о бодрости его задело. Он тоже хотел быть бодрым, хотел быть молодым, а не еле передвигать ногами по дому и, гуляя, не уходить дальше, чем границы земель храма Двуликого. Да и к чему все тайны Двуликого? И что они? Да и стоят ли они мимолетной молодости?
Молчание длилось долго. Эприн ждал, когда старший посредник отпустит его.
– Посмотри на этого юношу, – заговорил Эрх. – Он тщится постичь тайны Двуликого. Он готов положить на это всю жизнь. Жизнь в обмен на тайну бытия. Он ради этого пошел в послушники. Как тебе это понравиться? Но главная тайна в том, что ни одна тайна не стоит человеческой жизни. Жизнь – вот главная тайна.
Эприн, опершись о подоконник, выглянул во двор. Послушник покрыл свежей соломой весь двор, отчего двор стал выглядеть уютнее.
– Может, жизнь того стоит? Все-таки? – тихо спросил святой отец.
– Возможно. – Эрх вновь сосредоточенно посмотрел на собеседника. –