История одной семьи. Книга третья. Татьяна Мартин
переехала в новый шестиэтажный корпус, в котором велись уже отделочные работы, когда я уходила в декрет.
На кафедре я договорилась, чтобы мне поставили в расписание послеобеденные часы и побольше курсовых работ студентов заочников для проверки, чтобы я смогла совмещать работу и заботу по уходу за дочкой. Все как-то устроилось, но, к сожалению, маленькие дети болеют. Вот тогда было сложно совмещать и работу, и дом, и уход за больным ребенком. Подчас было так тяжело, что слезы сами лились из глаз, когда я склонялась в кухне над горкой грязной посуды. Сказывалась усталость и неимоверная эмоциональная нагрузка. Но надо было все это делать. Я вытирала слезы и возвращалась опять к повседневным делам.
Я стала замечать, что Зенек начал возвращаться домой выпившим. Он меня уверял, что это все мои домыслы, но я видела его глаза. Его выдавали глаза. Это трудно описать словами, но в них как будто что-то тухло, терялся тот огонек и блеск, который был при его нормальном состоянии. Бабушка тоже вносила свою лепту. Как-то одним вечером я уже уложила Дашеньку спать, Зенека еще не было дома, бабушка вбегает и говорит: «Что мы будем делать с твоим мужем? Почему его до сих пор нет дома? Он наверно где-то с другой бабой шляется?»
– Бабушка, успокойся. Тебе чего переживать. Это наше с ним дело. Мы разберемся сами. Не кричи, а то Дашеньку разбудим, да и мне хочется отдохнуть. Я очень устала, – сказала я и выпроводила бабушку за дверь.
Бабушка еще несколько раз пыталась влезть в наши отношения, но я дала ей понять, что мы уже взрослые и сами можем решать наши проблемы. Бабушка никак не могла привыкнуть, что я уже не та девочка, которая росла возле нее, которой она всегда руководила, и которая всегда подчинялась ей.
Были и другие страшные моменты. Однажды я лежала на нашей большой кровати, а Дашенька возилась рядом со своими игрушками. В то время ей уже было чуть больше годика, и она уже начала ходить. Кровать у нас стояла посередине комнаты, головой к окну, а ногами к двери. Ножной бортик был низенький. Я до сих пор не могу понять, как это случилось. Дашенька, что-то расправляла на кровати, то ли покрывало, то ли свое одеяльце и пятилась задом к бортику. И вдруг я услыхала, громкий шлепок. Дашенька с высоты кровати опрокинулась навзничь и ударилась об пол. Пол у нас был паркетный, твердый. Я подскочила к ней, а она лежит, глаза открыты и не шевелится. У меня в голове пронеслась страшная мысль: «Все дочка моя разбилась и поломала себе позвоночник» и я заорала диким голосом. За стенкой у нас жили квартирантки. Они мне потом говорили, что, когда услыхали этот мой нечеловеческий крик, испугались и боялись войти ко мне в комнату. Они все-таки прибежали на крик. Одна из них подняла Дашеньку, а другая начала меня успокаивать, что девочка целенькая, что все работает, ручки, ножки. Просто она испугалась и падения, и моего крика. Дашеньку забрали на бабушкину половину и стали с ней играть. Просто они откуда-то знали, что в таком случае ребенку не надо давать уснуть. С трудом я успокоилась, не веря своему счастью, что моя доченька