Таинство Слова и Образ Троицы. Бословие исихазма в христианском искусстве. О. О. Козарезова
чувственного восприятия. Так ты увидишь очами, чему был научен словом»[31].
Внешние образы, которые запечатлеваются нашим зрением, закрепляются в сердце, которое является внутренним оком. И если сердце открыто Богу, оно воспримет Его слово, а если будет отягощено страстями, напротив, не воспримет Его свет.
И, наконец, последний уровень – план литургический. Икона здесь является «свидетельством о присутствии Небесной Церкви в сакральном пространстве храма»[32].
Мы говорим о значении иконостаса, где икона является частью вселенской литургии, поэтому ее невозможно мылить вне храмового пространства. Возможно поэтому икона плохо воспринимается в музее – мирском пространстве теряется ее первоначальный, литургический, смысл. Как отмечает Е. Н. Трубецкой, «икона в ее идее составляет неразрывное целое с храмом, а потому подчинена его архитектурному замыслу. Отсюда – изумительная архитектурность нашей религиозной живописи: подчинение архитектурной форме чувствуется не только в храмовом целом, но и в каждом иконописном изображении»[33].
В иконе мы находим изображение соборного человечества – индивидуальная жизнь здесь включена в пространство Церкви, где каждый человек – причастник Христа. «Литургия по-гречески значит «общее дело». Икона рождается из литургии, она литургична по сути и вне контекста литургии непонятна»[34] – пишет И. К. Языкова.
Итак, в иконе мы видим множество планов, можно сказать, что из одних и тех же звуков создаются непохожие друг на друга мелодии, где каждый план или уровень имеет различное эмоциональное воздействие. В этой многоплановости – еще одно отличие иконы от картины: картина всегда однопланова, в ней время зафиксировано; картина повествует, тогда как икона провозвествует. В иконе время весьма условно, поэтому в ней могут быть представлены события, которые не совпадают хронологически. В иконе планы пересекаются друг с другом, они существуют или взаимопроникают, не сливаясь и не растворяясь друг в друге. Здесь все имеет определенное значение – символика цвета, свет, пейзаж, который, следует отметить, всегда условен. Но как богословие присутствует и раскрывается в этом условном пространстве? Как содержание проявляет себя в форме? На эти два вопроса мы и попытаемся ответить.
2. Богословский символизм и семантика исихии
Мы уже неоднократно отмечали, что икона – это символ, означающий связь земного и небесного, божественного и тварного. Символизм этот означает особый язык, используемый для передачи Божественного Первообраза, когда, по словам Кирилла Александрийского, «от земного изобразующего, выходить должно к предметам духовным, или изобразуемым»[35]. Символический язык является способом выражения мира духовного, однако, как мы уже отмечали, такой способ выражения строго каноничен. Поэтому еще раз отметим, что икону следует отличать от протестантской эмблемы и аллегории, а также от «символизма»
Преп. Федор Студит. Большое огласительное слово. – М., 2007. – С. 248.
Шенборн К. Икона Христа. – Милан – Москва, 2000. – С. 247.
Трубецкой Е. Н. Умозрение в красках. Три очерка о русской иконе. – М., 1994. – С. 31.
Языкова И. К. Богословие иконы. – М., 1995. – С. 33.
Клеман О. Истоки. – М., 1994. – С. 77.