Чужестранка. Диана Гэблдон
но увидела, что он не прочь рискнуть, несмотря на опасность затеи.
– Что, если мы оба подойдем посмотреть и я вдруг упаду в обморок?
– Вроде как вам неприятен вид крови и все такое? – Одна бровь у него насмешливо изогнулась. – Сойдет. Если вы при этом умудритесь рухнуть на землю, будет еще лучше.
Меня и в самом деле немного подташнивало при мысли об этом зрелище, но оно оказалось не столь устрашающим. Ухо было прибито за нижнюю часть мочки, и из него почти на два дюйма торчал конец квадратного гвоздя. Крови почти не было, и по выражению лица мальчика было ясно, что особенной боли он не испытывает, просто напуган. Я начала понимать, что Гейлис была, пожалуй, права, назвав приговор мягким – с учетом нынешнего состояния шотландской юриспруденции. Но в моих глазах он все равно выглядел настоящим варварством.
Джейми осторожно подошел поближе к столбу, покачал головой с укором и осуждением.
– Ну и ну, парень, – сказал он и прищелкнул языком. – Угодил ты в переделку, нечего сказать!
Мощной рукой он оперся о верхнюю доску позорного столба, как бы желая поближе взглянуть на ухо.
– Эх ты, щенок, – продолжал он пренебрежительно. – Тут и говорить не о чем, а ты… Поверни разок голову в сторону – и все дела. Помочь?
Он сделал вид, что собирается ухватить парня за волосы и дернуть, чтобы высвободить ее. Мальчишка взвыл от ужаса. Поняв намек, я попятилась, намеренно наступив на ногу женщине сзади; она закричала от боли, едва мой каблук опустился ей на пальцы.
– О, простите, – выдохнула я. – У меня… голова кружится! О, прошу…
Я отвернулась от столба и сделала несколько слабых шагов, оступаясь и хватаясь за людей. Край плиты был теперь всего в нескольких дюймах: я уцепилась за какую-то хрупкую девушку и повалилась головой вперед, увлекая ее за собой.
Мы скатились на мокрую траву, путаясь в юбках. Поднялся крик. Я выпустила из рук блузу девушки и раскинулась лицом вверх в драматической позе, пока меня поливал дождь.
Падение получилось вполне реалистичное и потому небезболезненное, девушка навалилась на меня всем весом, и я практически не могла дышать. Борясь за каждый глоток воздуха, я лежала и слушала встревоженные голоса. Ахи и охи обрушились на меня чуть ли не в большем количестве, чем дождевая вода, но тут пара знакомых рук подняли меня с земли. Я села, и знакомые голубые глаза возникли передо мной, едва я открыла свои. По еле заметному движению век я поняла, что миссия завершилась удачно. И в самом деле – я тут же увидела, как мальчишка кожевенника помчался к себе на чердак, прижимая к уху какую-то тряпицу; никто в толпе не обратил на его исчезновение ни малейшего внимания, все были поглощены новой сенсацией.
Жители деревни, столь жестокие по отношению к мелкому воришке, со мной были сама доброта. Меня со всей осторожностью подняли и перенесли в дом Дунканов, где угостили бренди и чаем, укутали одеялами и окружили сочувствием. Мне разрешили уехать только после того, как Джейми потребовал, чтобы меня оставили в покое, потом поднял меня с кушетки и повел к двери, невзирая на увещевания