Рассказы. Андрей Феликсович Гальцев
и всё!
– Надо терпеть. Прошлое кусается. Но мы заслужили его.
– Вы так сорок лет и терпите?!
– Да. Она убила себя, чтобы наказать меня за измену, – он разлил остатки вина и покачал головой. – Понимаешь, после десяти лет супружеской жизни я встретил женщину, которую не встретил вовремя. Вся она, все проявления ее жизни внушали мне счастье, – произнеся это, старик помолодел, его щёки выровнялись, губы стали полными, глаза заблестели. – Совершая жест или шаг, она оставляла в пространстве сразу несколько мгновений своего движения, своего очерка. Ее линии пели мелодию любви. Она была предназначена мне, потому что я слишком ясно видел ее красоту. А была она подругой моей жены. С женой я жил как-то по инерции, без страсти, но и без боли, и вдруг прежняя жизнь показалась мне темнее гроба. Вика, жена, вызнала от моего товарища мой секрет и замыслила для нас казнь. Она сказала, будто всё понимает, что в Надю нельзя не влюбиться, и вдруг дала мне разрешение открыться Надежде. «Я не хочу, чтобы ты из-за меня был несчастлив. Надеюсь, это не навсегда, какого-то времени тебе хватит на утоление мужских желаний. Скандалов устраивать не буду, не бойся». Я не расслышал тигриного коварства в ее словах. Я был оглушен любовью и признался Надежде в своём чувстве. Надя отказала, однако в ее голосе я уловил печаль. Только ради Вики она мне отказала. Вскоре я пришел к Наде и сказал, что жить без неё не могу. Если она не хочет моей смерти, пусть ответит на мою любовь. Надя зарыдала, я стал её утешать, и мы очнулись в её постели. С этого момента начался ад. Вика страстно искала и находила пищу для своей ненасытной ревности. Размахивая сигаретой, держа в другой руке стаканчик с водкой, она выкрикивала проклятия. Её рот был столь страшен, словно в нём минуту назад выбили все зубы. Её глаза слезились от ненависти. Она была так безобразна, что я проклял день, когда мы поженились. Всласть натешившись своим и нашим несчастьем, она завершила месть самоубийством, проглотив пузырек сердечных таблеток. Чтобы причинить нам как можно больше страданий, она решила умереть, но вместе с тем она мечтала наслаждаться созерцанием наших мук, то есть из гроба подглядывать в наш мир. И она застряла между этими несовместимыми намерениями и вся раскалилась, словно предмет, попавший между контактами. Смерти не случилось бы, если бы «скорая» приехала скоро. В общем, Вика умерла. Надя переехала в другой город. Ненависть и несчастье восторжествовали. Остальное ты сам видел.
Яркость этого рассказа и ветхость серебристых волос рассказчика, алый цвет женских туфель и бледность фотографии, где те же самые туфли были надеты на те же самые ноги, не сходились ни во что целое. Меня мутило.
– Чувствую себя сразу в двух временах, – сказал я, сжимая ладонями виски.
– А ты покопайся в газетах, вон тут, или вон там, в игрушках, – он махнул рукой в сторону дальней комнаты. – Может, и тебе повезёт кое с кем встретиться, отношения выяснить. Прошлое – это пропасть, такая глубина – страшно глянуть.
– Корней Корнеич, а можно