С.нежное сердце. Книга вторая. Илья Алексеевич Видманов
ничего.
Вот и думай – хорошо у тебя с твоим ребёнком, или же плохо?..
Вернувшись к наблюдению капитан Птачек постарался выкинуть из головы всё личное и сосредоточиться на слежке. Даже больше! И чтобы размяться, и чтобы увеличить круг обзора он вышел из машины и стал бродить по округе, выбирая места потемнее и понеприметнее. Вдыхая холодный воздух, ощущая на щеках и в носу морозное покалывание Роман шёл вокруг здания театра, пока не останавливался в точке, где обзор уже должна иметь другая группа. Его, конечно, узнают, но если хоть на минуту примут за крадущегося в тенях маньяка и начнут вести, то в отделении родится новая юморная история… Развернувшись Птачек брёл обратно и доходил уже до другой, противоположной точки.
За этими хождениями час или больше прилетели незаметно. Окончательно замёрзнув Роман в последний раз осмотрелся. Ничего интересного так и не приметив он вернулся в машину.
Не успел капитан сесть и завести мотор, как вышел Валерий! Сев в свою машину, – такую-же дрогою «игрушку», как и всё, что его окружает, – он минуты четыре постоял, разогревая мотор, и неспешно двинулся по обычному маршруту: значит домой.
Вся поездка заняла чуть более десяти минут. Держась поодаль Роман проводил его до Голосова, но вместе заезжать во дор не стал, проехал мимо. Только спустя минут пять он позволил себе забраться под окна многоэтажки уже не таясь и припарковаться на, слава богу, никем не занятом, очень удобном для слежки месте.
Когда мотор затих и машина уснула Роман снова достал бинокль. Оглядевшись, не смотрит ли кто за ним самим, Птачек наклонился над рулём; его вооружённый оптикой взгляд вонзился в окна квартиры директора.
Уже горят. За шторой видны две стоящие рядом тени… а вот ещё одна маленькая подбежала и пошатнула их…
Убрав бинокль Роман тяжело вздохнул и поглядел на свои руки – руки уже взрослого, постепенно стареющего мужчины. До настоящей старости конечно далеко, да и не будет он никогда считать себя старым, пока жив… но… в мозгу, в этом бесконечном источнике добрых и злых мыслей вновь возникло то милое, юное, то единственное на свете лицо, которое сейчас так неуместно по-настоящему волнует…
Разглядывая пальцы Птачек сначала со злостью на себя остановился… но сдался и позволил себе ярко, во всех красках вспомнить, как эти самые грубые, вовсе, наверное, не нежные пальцы касались самой нежной на свете кожи. Как они чувствовали самое приятное на свете тепло. Как вцепились в Дашино пальто и притянули её! Как он жадно впился своими шершавыми, наверняка обветренными мужскими губами в её милые, влажные, тёплые нежные губы!
Одна рука осталась на руле, вторая устремилась к груди! Схватив себя за куртку у сердца Роман с силой сжал ткань, закрыл глаза и стиснул зубы. Он даже почувствовал, что его затрясло, как лихорадочного!
Четыре дня уже прошло с того обжигающего, запретного поцелуя. Дашенька… что же ты со мной делаешь?.. Я ведь не выдержу…
После понедельника, сперва во вторник, а потом и в среду и даже