Река. Кетиль Бьёрнстад
взять матрац? Хочу понравиться недавно помолвленной Ребекке? Да, безусловно. Хотя все мои мысли сейчас о Марианне Скууг. Ее отчаяние возбудило во мне желание. В ее мокром, обнаженном лице я увидел лицо Ани. Мягкое, податливое. Совсем как мое в зеркале. И вместе с тем упрямое – я сделаю так, как хочу! Моя воля!
Итак, моя воля – спать на полу в спальне Ребекки Фрост. Я выхожу из ванной в полосатой пижаме и захожу в комнату для гостей, чтобы взять там перину и подушку. Ребекка стоит в дверях своей спальни и смеется, хотя глаза у нее красные от слез.
– Ты такой симпатичный, Аксель.
Не хватает только плюшевого медвежонка, думаю я, следуя за ней в ее спальню с периной в руках.
Она лежит в кровати. Я – на полу, свернувшись калачиком, и слушаю, как под окном спальни стрекочет кузнечик, окно открыто, но затянуто москитной сеткой. Я поворачиваюсь на другой бок и пытаюсь найти удобную позу.
– Тебе неудобно лежать? – Когда я не вижу Ребекки, ее голос кажется мне более низким, чем обычно.
– Все хорошо, – отвечаю я.
– Я не засну, пока ты лежишь на полу. Ложись на кровать. Она большая, и я тебе доверяю. Надеюсь, не напрасно?
– Нет, не напрасно, – говорю я и беру с собой перину. Но на свободной части широкой двуспальной кровати уже лежит перина. Я заворачиваюсь в обе.
– Прекрасно, – говорит Ребекка. – Теперь я, наконец, смогу заснуть.
Откуда мы оба знаем, что другой не спит? Дыхание Ребекки ровное и глубокое. И все-таки я знаю, что она не спит.
– Ты спишь? – тихо спрашивает она у меня.
– Нет, – отвечаю я. Мы снова лежим молча. Пытаемся заснуть.
В конце концов я засыпаю.
Я просыпаюсь от какого-то звука. Сначала мне кажется, что кто-то смеется. Потом я понимаю, что это плачет Ребекка. Я лежу тихо и не знаю, что делать. Меня разбудил сон. Мне приснились волны, но это была не вода, а кожа. Анина кожа. Такая, как в тот раз, когда я впервые ощутил под руками ее кости. Однако во сне я ощущал только кожу, линии тела, волны. Аня смеялась. Плач Ребекки превратился во сне в Анин смех. Может, я нечаянно пощекотал ее? Неожиданно мы тесно прижимаемся друг к другу. Я лежу в ее объятиях.
– Мне страшно, – говорит она и теснее прижимается ко мне. – Обними меня!
– Тебе что-то приснилось?
– Я не спала.
– Что я могу для тебя сделать?
– Правильнее было бы спросить, что я могу сделать для тебя.
Она хихикает. Я краснею.
– Успокойся, Аксель. Мы в нашем мире недооцениваем такой феномен, как утешение. – Она держит меня одной рукой. – Нам вовсе не обязательно совокупляться.
Но пока мы все-таки это делаем, Ребекка тяжело и глубоко дышит. Я быстро и бурно кончаю ей в руку. Она гладит меня по голове. Я целую ее в губы, и она позволяет мне удовлетворить себя. Невнятно что-то шепчет мне на ухо и отворачивается. Потом бормочет, но уже не плачет:
– Я так часто мечтала, как это у нас с тобой будет.
– Ты, мечтала? Правда?
– Да, еще до Кристиана. Но мы никогда никому