Таир. Спаси меня. Анастасия Шерр

      Я согласилась на требования матери. Согласилась увидеться с женихом и вести себя скромно и тихо, как и полагается молодой незамужней женщине. Я на всё согласилась, лишь бы усыпить её бдительность. Если бы стала перечить, отец перебил бы мне хребет палкой, как и обещал. А мать не заступилась бы, как обычно.

      Низко опустив голову и глотая злые слёзы, я бродила так до самого вечера. Удивительно, но мать не ругала меня за то, что хожу просто так и ничего за целый день толком не сделала. За меня давали столько золота, что теперь уже всё это стало неважным.

      Я делала вид, что страдаю и переживаю, однако, на это времени у меня не было. Отчаянно соображая, как совершить свой побег, я то и дело осматривала сад и дырку в заборе, мысленно примеряясь к ней и представляя, как буду пролезать в такое узкое отверстие. Я обхватывала талию ладонями, надеясь, что не слишком толстая и не застряну там. Тогда отец меня точно убьёт.

      Наступила ночь, и я сделала вид, что сплю, заранее одевшись и накрывшись одеялом с головой. Было жарко и душно, но я не решалась высунуться. Казалось, что за мной следят даже стены дома, и, как только покажусь, тут же прибегут родители.

      Пролежав в одной позе несколько долгих часов, решилась выйти из своего укрытия, предположив, что все уже уснули.

      В доме было непривычно тихо. Наверное, оттого что обычно в это время я уже крепко спала, уставшая после долгого и изнурительного дня. Взяв свой маленький узелок, накинула на плечи тяжёлое покрывало, без которого из двора никогда не выходила. Я часто видела других девушек без покрывала, просто в платке и длинном платье, закрывающем шею, руки и ноги. Мне и самой хотелось так одеваться, но мать запрещала, поясняя это тем, что незамужняя девушка не должна показывать своё лицо и фигуру.

      Сейчас же покрывало служило мне некой маскировкой, и под ним я чувствовала себя спокойнее. На негнущихся ногах приблизилась к комнате братьев, припала к двери и прислушалась. Оттуда доносился дружный храп. Следующей остановкой была дверь в спальню родителей. Там было тихо, и я на какое-то время замерла от страха, опасаясь стать услышанной и пойманной. Простояв так несколько минут, сделала первый шаг, затем второй, а затем выпорхнула из дома, обрадовавшись тому, что отец не стал запирать дверь. Идти к нему за ключом я бы не осмелилась, тогда довелось бы прыгать из окна в колючий кустарник.

      Оказавшись на улице, глубоко вдохнула, закрыла глаза. А что, если меня поймают? Если отец настолько рассвирепеет, что, отыскав меня, просто забьёт своей палкой? Он мог, я это знала. Я много раз видела в нём жестокость и ненависть ко мне, ко всему женскому. Даже к той, что родила ему двух сыновей, которыми он всегда гордился. Особенно Фаридом, в котором не было хитрости, как в Амине, а лишь беспричинная жестокость и грубая сила, которой он то и дело стращал меня, а иногда и не только стращал. Ему нравилось меня бить и, пока