Когда отдыхают ангелы. Марина Аромштам
Человек весь изнутри истончается и становится что твое стекло. Чуть тронул – звенит, слегка заденешь – бьется. Так и получаются люди, не приспособленные к жизни. А надо загрублять. Кожу ребенку наращивать. Для этого школа и нужна. И для знаний. Чтобы фундамент был. На месте моей мамы тетя Валя прямо сейчас побежала бы и записала меня к Татьяне Владимировне. Если там еще есть место. На прошлой неделе тетя Валя записывала в школу своего Ванюшку, и мест уже не было. Слова о фундаменте и моей неприспособленности к жизни произвели на маму сильное впечатление. Так как успокоить ее было некому, она, вернувшись из магазина, сразу пошла к Татьяне Владимировне, и та записала меня к себе в класс. Двадцать седьмой по списку, хотя разрешалось записывать только двадцать пять человек. Татьяна Владимировна пошла маме навстречу. Узнала, что у дедушки своя фирма, что он может помочь с ремонтом класса, – и записала. Только поэтому. И мама обрадовалась, что задача решена.
Как оказалось, она ошиблась.
3
Мы с Татьяной Владимировной не сошлись характерами. Так иногда говорила мама, объясняя, почему папа живет во Франции. Это очень важное основание, чтобы не жить вместе, – разные характеры.
Вот и мы с Татьяной Владимировной не сошлись характерами. Правда, никто об этом не знал. Ни мама, ни дедушка, который по возвращении из командировки отправился платить за ремонт класса. Вернулся он молчаливый и озабоченный, поскольку при встрече с Татьяной Владимировной так и не смог понять, разбирается она в стержнях или нет. И мама тогда на него набросилась с упреками, что ему просто жалко денег, он хочет, чтобы я потеряла год и выросла без всякого фундамента, не приспособленная к жизни, что твое стекло.
Это было несправедливо. Дедушка не был против фундамента. И денег он никогда не жалел, если они шли «на благие цели». В прошлом году он перевел деньги на одежду для детей из детского дома, а потом купил холодильник в инвалидное общество.
Надо было посоветоваться, сказал дедушка. Вот бабушка всегда с ним советовалась, хотя была очень мудрой женщиной и по-своему великим человеком. Тут мама вспыхнула и заявила: ей не с кем советоваться. Тот, с кем она могла бы советоваться, решает во Франции свои дурацкие задачи. А потом заплакала – из-за задач и из-за учительницы. Ведь она беспокоилась! И дедушка утешал ее, как маленькую, и говорил, что, может быть, все еще будет хорошо. Бог с ним, с фундаментом. Если потребуется, он снова заплатит за ремонт. Только пусть мама не переживает. Ей нужны силы, чтобы воспитывать дочку, то есть меня.
И я пошла в класс к Татьяне Владимировне.
Существует такой закон: надо любить свою первую учительницу. Все дети подчиняются этому закону. И Татьяна Владимировна для этого закона очень подходила. Она была красивой, в модной кожаной юбке и с ногтями, выкрашенными маленькими оранжевыми квадратиками.
Но мне помешало несходство характеров.
Первого сентября Татьяна Владимировна привела нас в класс и велела сдать букеты. Первоклассники