Доктор Кто. Безмолвных звезд движение. Дэн Абнетт
назначение: как говорила Белла, лучше узнать, глубок ли снег, прежде чем поставить в него ногу. Снег иллюзорно искажал ландшафт, маскируя ямы и пригорки. Казалось, он только и ждет, когда ты провалишься в какую-нибудь дыру, вывихнешь лодыжку и замерзнешь насмерть, дожидаясь подмоги.
Конечно, им говорили не выходить из дома в одиночку – особенно до рассвета и после заката, но это была обычная стариковская тревога. В деревне любили рассказывать про существ, которые скрываются в чаще, но такие побасенки предназначались для неразумных детей. У Весты были дела поважнее. Пусть старые псы пасут своих овец.
Взгляд девушки остановился на имени над ее крючком: «Харвеста Флоринс». Рядом – имя Беллы. За ним – пустой крючок. Белла не любила сантиментов: она была старше, а следовательно, умнее. А вот Весте Флоринс следовало поторопиться, если она не хотела опоздать на встречу.
Шонс Плуграйт сделал им металлические набойки на ботинки. Билл Рокот, Избранный, разрешил Шонсу пустить на обувь остатки корабельной обшивки – хотя, по правде сказать, осталось от нее не очень много. Каждый вечер, засыпая, Веста надеялась, что утром ей не придется засовывать ноги в эти колодки.
Но увы.
Ночью опять выпал снег, укрыв собой уже подмерзший наст и сделав очертания двора обманчиво-закругленными. Небо над ним переливалось всеми оттенками синего – такого же синего, как глаза Беллы. За горизонтом медленно разгорался рассвет, и Весте казалось, что она может пересчитать все звезды до единой. Крыши и трубы Белуги, запорошенные снегом, ярко выделялись на фоне кобальтового неба. За ними чернели голые деревья и постепенно восходящие горы Формеров. Облака дыма, струящиеся из труб на их вершинах, призрачно светились в темноте. Формеры располагались гораздо выше, чем дома морфов, а потому солнечные лучи каждое утро озаряли их первыми.
Веста включила солампу и, подвесив ее на жердь, осторожно двинулась по двору. Металлические набойки с хрустом ломали непрочный наст. Одной рукой девушка всаживала жердь в снег, а другой пыталась удержать ворох длинных юбок. В отдалении залаяла собака. Из коровника за домом Флоринсов донеслось заунывное мычание.
Веста свернула на Северную тропу, которая огибала колодец, а затем карабкалась в Леса, скрытые в тени Формера № 2.
Дорога давалась с трудом. Небольшое удовольствие – семенить по земле, которая вот-вот грозится поглотить тебя с головой. Ноги уже ныли от напряжения. Веста на минуту остановилась и бросила взгляд на речки, которые еще осенью вращали колеса мельниц. Теперь они сверкали, будто застывшее стекло, – полосы совершенной неподвижности на границе между ночью и утром.
Входя в Леса, Веста уже понимала, что не успеет вернуться до того, как Пастырский колокол призовет жителей ее рассадника к ежедневному труду. Ничего, она сможет доделать работу после вечернего отбоя. Веста знала, что односельчане отнесутся к ее слабости с пониманием: обычно ей прощали час-другой в год.
Леса были укутаны тишиной. Деревья толпились вокруг,