Карагач. Запах цветущего кедра. Сергей Алексеев
она.
Тот изумления скрыть не смог и сказать ничего не успел. Неволина куда-то спешила, поэтому интриговать не стала, или такая манера общения была у кинодивы.
– Видела на благотворительном концерте. – мимоходом пояснила она. – В Доме Кино… Во вторник, позвони, если свободен. Скажу, где следующая тайная вечеря.
И подала витизитку. Неодушевленный охранник распахнул перед ней дверцу машины.
– Спасибо, это интересно… – начал было Колюжный, однако звезда и слушать не захотела.
– И по поводу твоей экспедиции поговорим. – беспардонно перебила звезда. – У Рассохина на Карагаче проблемы…
Телохранитель захлопнул дверцу и сел за руль.
Вячеслав еще минуту стоял чуть ли не с открытым ртом. Года полтора назад он и в самом деле был на концерте в Доме Кино, куда его затащил отец, поскольку шла избирательная компания и многие кандидаты в депутаты занимались благотворительностью. Однако там собирали пожертвования на какую-то детскую программу оздоровления и проводила это совсем другая недавно взошедшая кинозвезда то ли с именем, то ли с псевдонимом Айнура. После концерта именитых и щедрых благодетелей пригласили за стол, но и там Неволиной, кажется, не было. Впрочем, среди знаменитых артисток она могла и раствориться, особенно не выделяя свою звездность на блистающем ночном небосклоне…
Во вторник он позвонил, намеревась утолить перезревшее любопытство по телефону, но попал на любезную помощницу, которая и сообщила адрес следующего собрания клуба. На сей раз заседали в актовом зале какого-то прежде богатого и теперь обнищавшего НИИ с облезлыми остатками былой роскоши в виде сталинской лепнины. Не смотря, что цена входного билета подскочила вдвое, народу оказалось больше: около сотни женщин, десятка полтора мужчин. Форма одежды опять полуспортивная, многие с фотоаппаратами, а две дамы установили телекамеру на треноге – стало ясно, грядет событие. В предбаннике торговали орехом, маслом, поделками из кедра и книжками Стюарта, чего в прошлый раз не было. Ко всему прочему, теперь всех пришедших регистрировали в журнал, правда, со слов, документов не проверяли, но зачем-то неназойливо фотографировали. Пока рассаживались на полу под музыку, вернее, под шумовой фон – шелест листвы, шорох хвои и крики кедровок, на подиум внесли стол, кресло и вазу с кедровыми ветками. Многие лица уже были знакомы, но тут отчего-то не принято было бурно выражать восторг встречи, поэтому все лишь кивали друг другу и Колюжный тоже кивал, выискивая глазами Неволину.
Дабы не выглядеть белой вороной он устроился рядом с мужчинами, подвернул под себя длинные ноги, чтоб уместиться на циновке, напустил суровый вид и стал ждать, по прежнему незаметно рассматривая собравшихся. Сильный пол на сей раз напоминал заседание ученого совета – седые бородачи академического вида. Выделялся только один – смуглый, широколобый и сухопарый мужик с косичкой и длинной бородой, спрятанной под рубашку, эдакий экзотический кадр, хоть в историческом кино снимай, в роли монаха или юродивого на площади. И тоже рыскал взглядом да еще что-то