«Играя с мраком блюз». Петр Альшевский
как одной из морщинистых дур
приходится брать…
Что тут добавишь —
на давних успехах
кашу не сваришь».
Глубочайший овраг, присевший в нем йог
волну в небосводе
если, выпивши, слег
тебе не поднять, не унять суету
с мыслью: «Элен!
Позвони. Я приду».
Через тебя я перелезу, позволив рыкать
мозгу-бесу —
ты села перелистывать ноты?
Закрой эту глупую книжку.
Я помню полет валькирий.
Когда я кланялся щенкам
они доили ветер
сутулый стрелок прятал ружье
встретив их взгляд.
Я слышу полет валькирий.
Как слышу электричество
проходящее каменным громом
по дрожащему городу.
Я вижу полет валькирий.
Тонули в ужасе тени
гипнозом прибитые к стенам
размножались оттенки красного
стонали матросы
ребенок смеялся
шепча: «Наконец-то»
порываясь вернуться домой
обживая воронку
он им не дастся —
цветные коты. Увядшая роза.
По теплым костям
сгоревших без спроса
гадает мальчик-колдун.
Там, куда смотрят его голубые глаза
дымится песок.
Из раскрытого космоса
рыбой-дождем плывет музыка.
Мальчик входит в музыку.
Если вы слышите, он погадает и вам.
И нам, проткнувшим стрелой барабан.
Подольше бы длилось молчание.
2. Пылающая церковь
Закатный цвет травы
под лодкой лишь вода
туман клубит стога
на берегах, где ждут
когда взойдет роса
и смоет тяжкий зуд
с засушливых полей
вобравших пот земли.
Мы здесь с тобой одни.
Под лодкой лишь вода
кто скажет, что сейчас
помогут нам слова
доплыть без суеты
к невидимым огням —
устав вести по дням
отсчет своих дорог
ночь нас уводит в даль
насколько каждый смог
уйти от мерзлоты
внутри бурлящих вен.
Я не спрошу зачем
под лодкой лишь вода.
Вода. Гуашь. Рука.
Вернувшись, снимет паука
с оранжевой картины
нож или бритва коснутся щетины
неисправная пушка пальнет —
больному уже не больно.
Пришла пора успокоиться
и он успокоился.
Взирает в глазок и кашляет
но гораздо бескровнее.
Выжав до блеска исподнее
он наскреб по сусекам
пыль пограничного града
и крошки заснувшей Елены
той, что всегда была рада
подсыпать яда другому
а ему почему-то платила
малопонятным доверьем
за его неровную кожу:
«Очнувшись, смеясь, уничтожу
время –