Рассказы о Розе. Side A. Никки Каллен
склоне, на самом солнце спал Каролюс, ночной мальчик, рубашка расстегнута на груди, и весь он сладко так загорел, и небо кружило над ним свои загадки из воздуха – узоры облаков. Злость моя затихла – внезапно – будто кто-то переключил режим.
– Каролюс, – коснулся я его плеча.
Он открыл глаза – моя тень падала на него, и теперь его глаза были его цвета – карие, темные, как море в самой глубине, толще, где живут самые странные рыбы со светящимися приспособлениями вместо фонарей.
– Она согласилась? – сказал он своим обычным голосом – ничего не святым.
Я засмеялся и свалился в траву рядом. Щекотало шиворот – муравей заполз, должно быть…
– Каролюс, скажи, почему небо похоже на цветы?
– Потому что это одно и то же. Всё сделано из одного – всё Бог… Понимаешь? Всё похоже – одно на другое: река на тебя, ты на солнце, солнце на стрекозу, а твоя девушка – на реку…
«А ты – на … розу…»
Я начал засыпать – всю ночь на ногах – полетел куда-то, кружился в радугах.
– Я не верю в Бога, – сказал я в солнце. – Я люблю Джастин…
– Это одно и то же. Бог, женщина, которую ты любишь…
– Ну да. Любовь… А войны религиозные, – я уже засыпал, разморенный.
– Войны? – переспросил он, и голос его тихий словно возносился в небо, – войны не обязательны, конечно, но они сами тебя найдут – и иногда неплохо подраться за то, во что веришь – как любимую женщину защищать… Главное…
– Хвост, – засмеялся я, и почувствовал, что он встал и уходит с примятого места.
– Спи, Люэс, – на прощание – я приоткрыл на «до свидания» ресницы и сквозь радугу увидел чудо – то, чего не может быть – старый приемник, который работает – такое же: Каролюс шел по полю, полному ромашек, колокольчиков, куриной слепоты, иван-чая, одуванчиков, саранок; и из его следов тихо, с шорохом, росли розы… Я видел его в последний раз. Проснулся я на закате и увидел, что чудо не было сном – и всё равно не верил, хотя вот – они – рви, нюхай, – настоящие, разноцветные, как из бабушкиного садика. Розы в лесу… Вечером я уехал в город и не вернулся больше в лес. Позвонил Марку Аврелию через шесть дней – на домашний телефон, мобильный он всегда терял, и новый женский голосок ответил, что он в ванной. У Каролюса все дни никто не брал – ни мобильный, ни домашний. Я приехал к Марку Аврелию обсуждать мальчишник; он сидел в кресле-качалке, перевезенном с дачи, и читал. Кажется, Толкина. В пятисотый раз.
– Привет.
– Привет. Новая девушка?
– Энья. Хорошая. Клетчатые юбки любит. А какой она делает шоколадный крем! Садись.
– Где Юэн?
– Гая выгуливает. Ты их не встретил? За молоком пошли.
– Опохмел?
– Ага… Мне понравилось в прошлый раз: молоко, омлет.
Мы сидели, окно было открыто, в него иногда залетали разноцветные осенние листья, и молчали, пока не пришел Юэн. Он принес торт и две пачки молока.
– А всё-таки лес, река…
– Ты б не женился, если б не…
– Да… А где Каролюс?
– Поступил в семинарию.
Я