Свободные миры. Игра змея. Анатолий Арсеньев
буду, а ему потом.
– Добренько, сделаю, – довольно отозвался я в ответ. – А где его самого найду?
– В Низинках он сейчас. Отца навещает, старенький тот совсем. У него одного каменный дом в Низинках, сразу увидишь, – мне почудилось облегчение в словах дровосека.
– Благодарю, счастливо! – ответил я, собираясь уходить.
– Погодь, дай я на тебя хоть гляну, – внезапно сказал Урфин.
Звук отворяемого засова, и вот на меня будто гриф смотрит: большой нос крючком, выпученные глаза, длинная шея. А сам – высокий, костлявый, сгорбленный. Бррр!
– Так вот они какие, эльфы-то клятые, – пробормотал он. И не прощаясь, стал закрывать калитку.
Пожав плечами, я двинулся по обратной дороге, в сторону деревушки. Подойдя поближе, услышал, как забрехали собаки. Я же с любопытством осматривался. Не каменные, но ладные деревянные дома, те же самые высокие заборы. Двинулся дальше, когда вдруг подметил, что калитка чуть впереди меня открылась, и оттуда вышла женщина лет под сорок. Длинное белое платье до пят, сума через плечо. Она увидела меня и, чуть поколебавшись, подошла:
– Да пребудет с вами милость Великого Змея, – вежливо сказала она. – Не думала, что увижу вас здесь так рано.
– Пустое, гуляю, осматриваюсь, – смущенно сказал я. – И здравствуйте, кстати, простите мою невежливость, я немного смущен.
– Куда направляетесь, вас проводить? – понимающе сказала она.
– К дому отца мельника, поговорить хочу, – ответил я.
– Хмм… – ее круглое, открытое лицо на миг омрачилось. – Я тоже иду туда, пойдемте. Его брата медведь погрыз, Антоха только что прибежал, сказал мне.
Я последовал за ней, и мы довольно быстро дошли до нужного дома. Я краем глаза огляделся – ухоженная трава, цветы, во всем чувствуется достаток. Есть вот что-то такое, неуловимое. Хозяин впустил нас, кивком предложив идти в дом. «Дела плохи, – подумалось мне, – раз уж не реагирует на мою внешность». В гостиной, на большом диване, лежал покалеченный, а сам Егор, сгорбившись, сидел рядом на стуле, держа брата за руку. В комнате пахло горем, и какой-то неизбывной тоской. Вот этот настрой уж точно ни с чем не спутаешь и он сразу бьет по сердцу. Мягким, нежным движением целительница убрала безвольную руку Егора и, откинув простыню, осмотрела лежащего. Краем глаза я заметил, как посерело ее лицо.
– Это не медведь, – выдавила она из себя. – Нечто другое…
– Другое, – безучастно отозвался мельник. – Что?
– Не знаю, рана на груди оставлена не медвежьими когтями, и внутри есть непонятный яд. Моих сил не хватит, он вскоре умрет. Мне очень жаль, – как-то скомканно закончила она. При этом она сама выглядела постаревшей лет на двадцать. Боковым зрением приметил, как мельник до боли сжал кулаки. Он будто не давал горю вырваться наружу, погубить его брата…
– Я маг! – чуть громче, чем требовалось, сказал я, желая привлечь внимание. – Начинающий, однако бессмертный, и могу попробовать помочь. Что надо сделать?
На лице Софьи отразилась целая гамма меняющихся эмоций: