ГиперStorm. Илья «BIG» Бондаренко
о количестве сброшенных на планеты пояса Койпера зондов и аппаратов и не хотела признаться себе, что на самом деле ищет какое-нибудь упоминание о сбое, похожем на случившийся с «Персефоной», о любом событии которое могло так повлиять на работу систем корабля. Но либо сообщения о сбоях подчищались в архивах, либо их не было вовсе.
Ну что ж, это и к лучшему. С каждым гигабайтом проверенной информации, настроение улучшалось, невозмутимое спокойствие возвращалось. Это была просто незначительная ошибка, не стоит зацикливаться на ней.
– Приступаем к завершению фазы перехода. – сообщил БИС. – Маневровая скорость 389 километров в секунду.
Повинуясь командам бортового компьютера, архивная информация на мониторах сменилась полетными данными, более важными в данный момент.
– Прохождение через точку Б через… пять, четыре, три, два… один. Ввожу параметры второй фазы протокола ПС-2. Маневровая скорость 120 километров в секунду.
В задней части катера загудели силовые установки, звуком извещая то, что оторажалось на экране, и что немедленно отметил БИС.
– Сброс энергии разгонных двигателей – 100 %, отключение силовых установок 4 и 5–100 %. Капитан прошу разрешение на открытие обзорных панелей.
– Разрешаю, – сказала Акси, чувствуя как инъекция антивещества возвращает в тело привычную тяжесть.
Бронированные плиты обшивки катера зажужжали скрытыми сервоприводами и пришли в движение. Появление за стеклом усеянного звездами открытого пространства, которое оказывается настолько близко, что можно было бы протянуть руку и потрогать космос, всегда действуют возбуждающе. В первый раз это называется страхом неизвестности, во второй раз – страхом опытного пилота, а в третий и последующий – жаждой острых ощущений. Только пилот и холодная, черная бездна, разделенные тонкой прослойкой из стекла.
Именно в этот момент одиночество, которое окружает пилота на протяжении нескольких недель, и осознание того, что на многие миллионы километров поблизости нет ни одной живой души, действует на психику человека мощнее всего. Выход из анабиотического состояния наполняет мозг потоком лихорадочных мыслей, стремящихся вырваться на свободу после многодневного сна, словно черт из закрытой табакерки, забытой в углу на чердаке и случайно подобранной твоими потомками. В первые мгновения неугомонное сознание твердит о необходимости увидеть знакомое лицо, кого-то из близких, с кем можно было бы разделить страх, на кого можно было бы переложить ответственность, у кого можно было бы найти укрытие, спасительную гавань…
Но рядом никого.
Начинается вторая волна страха: паника, желание выбраться из стальной скорлупы и очутиться в мгновение ока у себя дома, на мягком диване, в окружении знакомых и безопасных вещей. Мозг пульсирует сумасшедшими образами: ты один в бескрайнем космосе! за бортом минус 270 градусов! столкновение неизбежно! смерть со всех сторон! Выбирайся отсюда!!
Первые длительные