Последний тур. История пятая. Будда всё подтвердит. Андрей Толоков
как хочется ей встать с кровати, раздвинуть резким движением занавески и крикнуть всем там на улице: «Доброе утро, люди!».
Она встала, сбросила халат и двинулась к окну. Раздался стук в дверь. Маша очнулась. Она стояла посреди номера обнажённая. Девушка набросила на себя халат и, подойдя к двери, тихо спросила:
‒ Кто?
‒ Это я, Маша, ‒ послышался голос Зиневича. ‒ Через полчаса завтрак. Я жду тебя в холле.
‒ Хорошо, Саша, я собираюсь, – ответила Мария через дверь.
Завтрак! Они смеются. Разве это завтрак? Завтрак это яичница или каша, или пара бутербродов с «докторской». А то, что Градова увидела в ресторане отеля это не завтрак, это пир. Мария шла за Зиневичем и в точности повторяла его действия. Надо было самой на свою тарелку набирать приготовленные и выложенные на длинном столе блюда. Многое из того, что лежало перед ней, она видела впервые. Зиневич брал щипцы или лопатку и накладывал понемногу разной еды. Мария делала тоже самое. «Потом разберёмся что это. Главное, не выглядеть деревней, ‒ думала Мария».
Конечно, всё съесть не удалось. Не дошло дело и до фруктов. Саша торопил. Программа форума была насыщенной, расписана каждая минута. Незаметно пролетели три дня. Четвёртый день оставили на «культурную программу». Можно было съездить на экскурсию, посетить музеи. Но, понятное дело, все члены делегации рванули по магазинам. То, что можно было купить здесь, в Союзе просто так не достанешь. Марию Саша не отпустил. Он забрал её утром и повёз к своему знакомому Гюнтеру, в Шверин, небольшой древний городок к югу от Берлина на берегу озера Шверин-Зе.
Гюнтер Штерн несколько лет жил и учился в Москве. Там познакомился с Зиневичем. Хорошо говорил по-русски. Высокий скуластый немец, очень вежливый и обходительный. Он увидел из окна дома, что подъехало такси, и вышел встречать гостей широким шагом.
‒ Саша, друг мой! ‒ говорил Гюнтер почти без акцента. ‒ Я рад тебя видеть. Представь меня своей даме.
‒ Здравствуй, дружище, ‒ обнял Гюнтера Александр. ‒ Познакомься, это Мария.
Гюнтер сделал шаг навстречу Маше, посмотрел на неё сверху вниз и протянул большую ладонь с длинными кривыми пальцами.
‒ Мария, ‒ с придыханием вымолвил Гюнтер. ‒ Вы такая же красивая как на картине Джованни Батиста Сальви. Деву Марию он рисовал с вас. Это точно!
Маша засмущалась и опустила глаза.
‒ Гюнтер, ‒ хлопнул по плечу старого друга Зиневич, ‒ не вгоняй в краску самую красивую комсомолку Москвы.
Мужчины рассмеялись, а Маша продолжала чувствовать себя неловко.
‒ Он такой храбрый, ‒ сказал Саша шутливо спутнице, ‒ потому что Софи его не слышит.
Маша подняла взгляд и увидела в дверях дома женщину: высокую, под стать Гюнтеру, с пышной белокурой шевелюрой и немного крупноватыми чертами лица. В Союзе её бы не назвали красавицей. Видимо, это и была Софи. Маша догадалась, что она хозяйка дома и жена Гюнтера.
‒ Пошли в дом, ‒ пригласил гостей Гюнтер. ‒ Софи уже накрыла завтрак.
Софи,