Без четверти полночь. Ирина Игнатьева
как жить дальше после того, как влипла в крупные неприятности. Знала ведь, кого собираюсь кинуть на деньги, но надеялась всё-таки выйти из аферы победителем, а не потенциальным трупом, с кучей бабла при себе и совершенно без возможности как-то им воспользоваться. Оставалось только пересидеть недельку-другую и попытаться выехать в другую страну. Благо, до границы с Казахстаном было недалеко, оттуда уже можно было и куда-нибудь потеплее и подальше.
За такими размышлениями прошло ещё часа два. Совсем стемнело, и на заброшенный посёлок опустилась тишина.
«Надо же, раньше ночи здесь были наполнены столькими звуками: и сверчки тебе, и сова жила у соседа дяди Миши под крышей. И лягушачий хор: так орали, что аж сюда долетало! Хотя может, уже и речки-то нет?.. Луна сегодня огромная, жёлтая, брр! Не люблю такие ночи… Да…» – меня только стало клонить в сон, как какой-то шорох на крыше вывел из тепла сытой дрёмы.
«Грёбаные мыши! Надо было травилку купить, раскидать по углам».
Звук повторился, теперь уже в двух местах. Я снова закрыла глаза.
«Чёрт с ними, здесь грызунов море, и все непуганые».
Сознание медленно потухло…
… – Это твоё наследство, птичка моя! – говорит бабушка и обводит любящим взглядом старенький дом. – Здесь тебя всегда примут, защитят. Даже когда меня уж не будет.
– От кого защищать-то, бабуль? Да и кому я, кроме тебя, нужна. – отмахиваюсь и сижу дальше, ласково перебирая тёплую белую шёрстку прильнувшей к бедру кошки. А бабушка по странной привычке обращается уж к хвостатой мурлыке:
– Мы своих не бросаем, да, Марусь?..
Я проснулась от скрипа и тут же села. Света с улицы хватало, чтобы глаза быстро привыкли, и я беглым взглядом оценила обстановку: дверь в дом неспешно покачивалась, а на пороге, словно статуэтка, замерла чья-то облезлая кошка.
– Брысь! – я нашарила рукой какую-то тряпку и, скомкав, запустила в гостью. Животное не шелохнулось, только вспыхнули зелёными бликами круглые глаза, хотя свет падал с другой стороны. Я шикнула ещё раз и нарочито подалась вперёд, сделав вид, что собираюсь бросить в нахалку ещё что-то и случайно задела локтем керосинку на столе сбоку от дивана.
Раздался звон, но вместо резкого запаха горючего в нос ударила вонь нафталина и болотной сырости. Я прочихалась и потёрла было переносицу, но быстро отдернула руку от лица – она почему-то стала липкой.
«В чём это? От тряпки, чтоли?» – я удивлённо посмотрела на ладони – теперь обе покрылись невесть откуда взявшимися пятнами. Но хуже всего было то, что пятна тут же стали быстро расползаться, покрывая и запястья. Подскочив, я бросилась к ведру с водой.
«Не смывается! Какого хрена она не смывается?!» – принялась стягивать олимпийку, потому что манжеты противно намокли.
Руки почернели по локоть.
– Мяу! – послышалось с порога. Я повернула голову, но кошка успела исчезнуть. Зато с улицы донеслась приглушённая