Фабрикант. Сергей Евгеньев
Причудливой формой он напоминал пепельницу, как пепельница и использовался стоящими рядом товарищами. Михаил крутил головой по сторонам, силясь осознать происходящее. Вот она – свергнутая власть. Всего то человек двадцать. Их защитники – юнкера, женский батальон и несколько офицеров – арестованы и куда-то уведены. Здесь только кучка врагов и новые хозяева страны.
– Какого чёрта, товарищи! Переколоть их тут, и вся недолга! – крикнул Дятлов
– Кончить их, и всё! – громко поддержали голоса вокруг. – Прямо тут и хлопнуть.
– Правильно, на штыки их, – стали раздаваться крики рядом. – Ура, товарищи! Довольно терпеть!!! За всё ответят!!!
Кровожадный гул нарастал, заполняя всё вокруг. Михаил и сам орал что было сил – добыча близко, сейчас настанет расправа. Кто-то толкнул одного из вчерашних господ так, что тот еле устоял на ногах. Вдруг посреди общего шума что-то оглушительно грохнуло, наступила тишина.
– Товарищи, вести себя спокойно! Все члены Временного правительства арестованы. Они будут заключены в Петропавловскую крепость. Никакого насилия учинить над ними я не позволю. – Антонов-Овсеенко невозмутимо рукой разогнал дым с дула револьвера, по столу звонко катилась гильза и повторил ещё громче: – Ведите себя спокойно!
В комнате повисло недовольное молчание, прерываемое покашливанием или чьим-то шёпотом. Министры, минуту назад до смерти испуганные, чуть успокоились, но расслабляться не спешили. Коновалов стёр с виска прозрачную каплю. Спокойствие солдат было обманчивым, в любую секунду мог последовать взрыв, но Дятлов почувствовал, что здесь и сейчас больше ничего не произойдёт. Откуда взялась эта уверенность, он бы объяснить не смог. Просто понял и всё. Михаил оглядел всё вокруг. Отметил, что время на каминных часах так и остановилось на отметке 2-10, и стал продираться сквозь толпу к выходу.
Зимний дворец грабили. Временное правительство перенесло сюда свою резиденцию в июле, превратив бывшие личные покои царствующих особ в проходной двор. По каким-то делишкам здесь порой шастали такие посетители, которых в былое время городовой и за версту бы не подпустил. Ауру великолепия и избранности заволокло табачным дымом, шарканьем бесчисленных ног по дорогому паркету, будничной суетой людей разного звания, ежедневным натужным трудом многочисленного чиновничьего аппарата. И всё-таки вандализма не происходило. Во дворце мирно уживались и новое правительство, и госпиталь, оставшийся с царских времён. Величественность Зимнего облагораживала посетителей, мешая плевать на пол и сморкаться в портьеры. Но сегодня, видимо, что-то случилось, лопнула какая-то внутренняя преграда, ранее сдерживающая тёмную сторону человека.
В соседнем зале красноармейцы с азартным хохотом втыкали штыки в огромные портреты царствующих особ. Холсты полотен превратились в располосованные лоскуты, беспомощно висевшие в разные стороны. Рядом какой-то мужик увлеченно срезал кожаную обивку со стула, воровато