Забытая лейка. Ирина Лемешева
такой позитив с утра до вечера. Родители были очень внимательны к ней после всего.
– Да, понимаю, – Маша кивнула.
– Многие советовали ей родить, но ей было уже 43. Не рискнула. И было как-то понятно, что никакой другой ребенок не заменит ей сына, – Марк задумчиво мешал остывший кофе, а притихший Изя медленно водил крупным клювом по его влажным волосам.
– Ну, вот, так и живём. С Изей. Гуляем по шабатам. Я, наверное, стал уже местной достопримечательностью. Кто-то мне сказал на работе, что меня называют "человеком с попугаем" . Где-то раз в месяц-полтора еду в Кармиэль. Натанэль уже большой мальчик, смышлёный, красивый. Анат его очень правильно воспитывает. Хорошая девочка. Мы с Леной были бы рады такой невестке. Но случилось то, что должно было случиться. Ведь как говорят – от судьбы не уйдешь, – Марк грустно улыбнулся. – No puedes descapar del destino. Правда , Изя? – он погладил попугая по ярким крыльям.
– Si, si, verdad, – печально подтвердил Изя, посмотрев на Машу мудрым взглядом философа.
– Подсох, – с удовлетворением улыбнулся Марк.– Вы простите меня, Маша, загрузил я вас своими проблемами, – он почему-то снова перешёл на "вы". А вы с кем живёте?
– Я? Я одна. Моя дочка тоже после армии уехала на год. Поработать в Австралии. Уехала на год, а оказалось, что навсегда. Встретила там парня, местного. Любовь, – Маша развела руки и вздохнула. – Любовь. Моей внучке годик, я её ещё не видела, только через Скайп. Но зато теперь есть шанс увидеть Австралию. Они очень зовут. И Алина моя, и Стивен, и даже его родители. Летом поеду, если всё будет нормально, – она посмотрела в окно. Дождь прекратился, и ветер быстро нес по небу клочья темно-серых, с лиловым оттенком, облаков, похожих на кем-то разрушенные замки.
– Ну, встаём? Надо идти, пока снова не начался дождь. А то Изя опять промокнет.
– Да, конечно, пора.
Воздух на улице был такой чистый и свежий, что хотелось остановиться и просто дышать и дышать.
– Вы на машине? – спросил Марк.
– Нет, я живу тут совсем недалеко, минут 15 ходьбы.
– Да что вы говорите? И я. Можно вас проводить?
И они пошли втроем: женщина и мужчина, на плече которого сидел крупный яркий попугай с таким совершенно израильским именем – Изя – и грустным взглядом философа.
Радость внутри
Она умела улыбаться, когда надо душе было безрадостно. Да, именно так – БЕЗ радостно. БЕЗ. То есть, вроде бы, всё было совсем неплохо. Но этой радости – чистого и звонкого чувства, переполненности этой тугой, бьющей через край эмоцией, ей не хватало. Но это знала только она. В своем кругу слыла сгустком энергии и позитива, неисправимой оптимисткой и вечным двигателем.
С неё брали пример, ею восхищались, совершенно не понимая и не видя истинной картины. Люди видели её улыбающиеся губы – этой техникой она овладела в совершенстве – но совершенно не понимали, что душа ее не улыбается. Уже давно. Временами она ужасалась – а вдруг это она, госпожа депрессия собственной персоной? –