Повесть о горячем сердце. Ася Котляр
свою шляпу на место, а мне назидательно говорила:
– И всё же я попросила бы вас, душа моя, сообщать мне об этих визитах заранее. А сейчас я пошла в магазин за новой колбасой и новым хлебом. Иначе на завтрак мне нечем будет вас с папой кормить.
Глава четвёртая
День рождения
Итак, одиночества я боялась даже больше, чем Анну Генриховну. Или так же. Только Анна Генриховна была вполне осязаема, а настоящее одиночество я всегда видела в глазах у папы, когда он смотрел на мамину фотографию. Бабушка как-то мне сказала, глядя на папу, когда он смотрел на мамин портрет, висящий на стене:
– Смотри, душа моя, как он несчастен… как одинок…
Бабушка никогда не плакала, даже в день моего рождения: день моего рождения был днём маминой смерти. Поэтому мы вовсе не праздновали этот день. А чтобы я не чувствовала себя изгоем, мы не праздновали ничей день рождения: ни папин, ни бабушкин. Каждый год, просыпаясь в этот день, я находила на тумбочке, стоявшей возле моей кровати, вазочку с нарциссами. Я родилась в марте, и эти цветы уже продавали на базаре, а это были любимые мамины цветы.
До школы я считала, что так и нужно жить, не празднуя дни рождения, хотя с удовольствием ходила на дни рождения своих дворовых подруг. Но когда я пришла в первый класс, поняла, что эта традиция нашей семьи была скорее исключением, чем правилом.
Дети приносили в школу конфеты, все кричали: «С днём рождения!», и я стала ждать свой день рождения, чтобы отпраздновать его в школе.
Я ужасно боялась огорчить папу и бабушку, поэтому не могла так запросто подойти и сказать им: «Послушайте, дорогие мои папа и бабушка! Мне нужны конфеты, чтобы отпраздновать свой день рождения». Много раз проговаривая про себя эту фразу, я так и не решилась подойти ни к папе, ни к бабушке и, когда наступил долгожданный день, поплелась в школу в расстроенных чувствах.
В моём первом «А» классе все знали, что у меня день рождения. На стенде висела моя фотография, а над ней красовалась надпись: «Поздравляем!».
Надпись предназначалась для всех, а фотографии менялись в зависимости от именинников.
Я вошла в класс, и все дети дружно выстроились. Елена Михайловна, учитель нашего первого «А» класса, взмахнула рукой, и все ребята дружно три раза прокричали: «Поздравляем!»
Я стояла красная как рак и чуть не плакала.
– Ну, Машенька, что же ты молчишь? Ответь ребятам! И угощай, пока звонок не прозвенел.
– Мне нечем угощать, Елена Михайловна.
– Ты забыла конфеты дома? – протянула мне соломинку Елена Михайловна.
– Да, забыла, – чуть слышно сказала я.
– Ничего страшного, садись. Начинаем урок, дети…
Этот день был худшим днём в моей жизни. На перемене ребята окружили меня и стали дразнить: «Машка-бедняжка, Машка-забывашка», а я стояла и беззвучно рыдала. Слёзы текли по моим щекам, скатывались на белый воротничок. Те же, что попадали в рот, я глотала. И только Сашка Макаров стоял в стороне, с жалостью глядя на меня,