Характер-судьба и жизнь-лафа. Часть 2. Бродяга – в своем репертуаре. Моисей Бельферман
игнорируют его яркий писательский дар.
В вестибюле, на лестнице дома культуры много беготни. Всякие разговоры! Масса народа собралась поглазеть на столичное диво. Устроили парад цветастой модности. Прохаживаются степенно. Мужчины больше околачиваются в буфете. Дуют пиво. Женщины – наряды рекламируют. Чмокают губами. Сюсюкают. Смакуют конфеты. Обертки выбрасывают за перила или сворачивают в плотные комочки, затем пуляют по углам-подоконникам. В туалете шумно, задымлено. Курят, плюются. Окурки бросают под ноги, в писсуары. Говорят, в женском цыганка торгует «импортной» косметикой. Вызванным срочно мужьям приходится вытряхивать карманы. Нужны бумажки! Мелочь – не в счет.
Космея Корытко уже вторую неделю мучает радикулит. В пояснице «стреляет». Он натирается мазью из ядов. И делает компрессы, дополняя их горячим песком. Им щадяще нежит-лечит больное место. Пробовал обжигать. Не помогает! Профсоюзники обещали выделить льготную путевку на грязи. Бюрократы! Почему-то заботятся о его сердце. Требуют справки. Большие предстоят расходы. Плати за путевку – даже треть. Еще дорога. Покупки. Знать, придется помирать с радикулитом. Могила лечит – от всего! Уравнивает. Все превратимся в тлен. Только душа бессмертна…
Корытко скорчился. Еле доковылял до своего места. Стиснул зубы! Задремал. Из забытья его вывели протискивающиеся на места соседи. Подают звуковые и световые сигналы. Теперь в зал повалила пестрая толпа. Шумно рассаживаются. Долго не прекращается движение и разговоры. Женщины развонялись духами.
Началось. Зазвучала музыка. Она окончательно разбудила Корытко. Повела ввысь! По какой-то команде задвигался, в бока стал уходить занавес. Выскочили! Лучше сказать – выплыли. Ужас! Голые! Нет, не совсем. Но… голые! Антиресно поглазеть: чудо-юдо в безъюбочном выражении. Зыришь – не насмотришься. Взбесившиеся от праздности молодухи на живых, тощих подставках вытанцовывают классические кадрили. Ничего другого не скажешь – идет музыкальная комедия. В сопровождении свистопляски, завывания оркестра. Два действия. Второе даже интереснее. Зал разгорячен страстью. Пропах потом-вонью неопрятных тел. Зрители сопят, кашляют, громко переговариваются, ногами топочут, орут, лапищами дубасят… Есть такие – бесятся со своим «бисом». Получается: «Брысь!» На живых людей! Такая фундиклюндия! Голые танцюристки – в одних купальничках. Зад – в шелках. Разгуливают по сцене. Крутят любовь. Словно то в жизни. Не в действии. На носочках плывут… Вдруг начинают прыгать – по-козлячьи. Друг дружку шпыняют, швыряют. Из лебедушек враз превращаются в торговок.
Космей еще ого-го мужик! На любую бы полез. Изнасиловать? Проще, безопаснее – сторговаться. Нельзя! Люди вокруг. Баньки расширили. Уставились со всех сторон. Сразу же остригут. Без сумления, те танцюристки – согласны. Это ведь такая их профессия – задом вертеть. Да в такт музыке… вертеться. Становятся на носочки. Бисером манят… Павами прохаживаются. Со всех сторон себя рекламируют. Словно не видно сразу: