Серебряное кресло. Клайв Стейплз Льюис
труда. Журчание воды становилось всё отчётливее и отчётливее, и неожиданно скоро Джил оказалась на поляне и увидела прозрачный, как стекло, ручей, который бежал в траве совсем рядом. Хоть вид воды и усилил её жажду десятикратно, Джил не бросилась к ручью сломя голову, а застыла на месте с открытым ртом словно каменное изваяние. И на то имелась веская причина: на берегу ручья лежал лев, с гордо поднятой головой и вытянутыми вперёд передними лапами, словно один из тех, что украшают Трафальгарскую площадь. Она тотчас поняла, что он её заметил, потому что, бросив на неё взгляд, лев отвернулся, точно давно её знал и не слишком высоко ставил.
«Если побегу, он одним прыжком настигнет меня, – подумала Джил, – а если продолжу идти куда шла, прямиком попаду ему в зубы». Но что бы там она ни думала, с места двинуться всё равно не могла, даже если бы очень захотела, как не могла и отвести взгляд от зверя. Сколько времени это продолжалось, Джил не знала, но казалось, что несколько часов. Жажда стала такой нестерпимой, что она уже согласилась бы даже быть съеденной, только бы дали сначала глоток воды.
– Если тебя мучает жажда, можешь напиться.
Это были первые слова, которые Джил услышала после возгласов Вреда на краю обрыва. Несколько секунд она непонимающе оглядывалась, пока голос не прозвучал снова:
– Если хочешь пить, подойди и напейся.
Ей вспомнились рассказы Вреда о говорящих животных в том, другом мире, и стало понятно, что эту фразу произнёс лев. Во всяком случае, Джил видела, как двигается его челюсть, да и голос не походил на человеческий: это был скорее сдерживаемый рык – глубокий, грозный, тяжёлый. Нельзя сказать, что она перестала бояться, просто теперь боялась по-другому.
– Разве ты не хочешь пить? – спросил лев.
– Умираю от жажды, – ответила Джил.
– Почему же не пьёшь? – удивился лев.
– Можно я… позвольте мне… Не могли бы вы отойти, пока я пью? – промямлила Джил.
Лев непонимающе посмотрел на неё и глухо заворчал. Окинув взглядом его неподвижное туловище, Джил поняла, что с таким же успехом можно было попросить подвинуться гору.
А тем временем призывное журчание ручья едва не сводило её с ума.
– А вы обещаете, что не… что ничего не сделаете со мной, пока пью? – с опаской произнесла Джил.
– Я не даю никаких обещаний, – отрезал лев.
Джил так хотелось пить, что, сама не заметив как, она сделала шаг вперёд и поинтересовалась:
– А вы едите девочек?
– И девочек, и мальчиков, и женщин, и мужчин, царей и королей, города и королевства, – сказал без хвастовства, сожаления или злости лев.
– Я боюсь… – призналась Джил.
– Тогда умрёшь от жажды, – заключил лев.
– О господи! – воскликнула Джил, сделав ещё шажок. – Наверное, мне лучше поискать другой ручей.
– Здесь нет другого ручья, – спокойно заметил лев.
Ей и в голову не пришло ему не поверить: уж больно суровый был у него вид. И Джил сдалась. Хотя никогда в жизни ей не приходилось испытывать