Уважаемый человек. Алексей Петрович Морозов
неудобно как-то.
– Прочитайте-прочитайте. В стихах человек никогда не врёт. В них всегда – его душа.
– Ну хорошо. Только не судите строго, я любитель.
Пётр стал читать своё стихотворение, сначала нерешительно, но очень быстро в его словах появились уверенность и искренняя страсть:
Мой Бог! Как трудно красоты
Узреть у девы молодой
Едва заметные черты:
Себя не знаем мы порой…
И взгляд, и жест, и лёгкий стан,
И смех, и грусть! – то ангел зла
С небес творит земной обман…
Но как обманщица мила! –
Сомненьям нет у сердца мест!..
И нежных губ, и дивных глаз
Полно на ярмарке невест! –
И наугад, и на заказ…
Потом! Потом поговорим!
До разговоров ли теперь,
Когда желанием горим? –
Любви скорей откроем дверь!..
Потом узнаем, как просты
Все таинства девичьих дум,
И признак девы красоты, –
Потом поймём! – есть только ум…
Пётр замолчал и смущённо посмотрел на Нину.
– Ну вот теперь я вас знаю… Вы не лжёте… И вы, скорее всего, действительно однолюб…
– Не скорее всего, а точно. И я вас люблю. Выходите за меня замуж.
Нина засмеялась:
– Опять суворовские быстрота и натиск!..
– Так если всё ясно, чего тянуть?
Девушка внимательно посмотрела на Петра, немного подумала и улыбнулась:
– А действительно, чего тянуть. Я согласна…
Глава 6
Леонид вошёл в огромную непрерывно шумящую и одновременно хаотически двигающуюся толпу самых разных людей, разных и по возрасту, от совсем молодых до пожилых, и по полу, хотя было заметно, что мужчин тут больше, чем женщин, потому что здесь, на очень большом рынке, продавались не продукты питания, а самые разнообразные предметы для дома и быта, для личного потребления, разных и по уровню личного благосостояния, что довольно легко определялось по качеству и примерной стоимости их одежды.
Леонид, едва войдя в эту, казалось, совершенно равнодушную к его появлению гигантскую толпу что-то высматривающих среди множества вещей людей, остановился в нерешительности и осмотрелся по сторонам.
После недолгого колебания он вынул руки из карманов и не спеша пошёл между рядов многочисленных продавцов, выложивших свои товары прямо на землю и терпеливо ожидавших своего покупателя.
Он стал подходить к тем продавцам, у товаров которых толпилось наибольшее количество зевак, и каждый раз намеренно подносил правую руку то к уху, якобы для того, чтобы почесать его, то к воротнику куртки, будто проверяя, хорошо ли застёгнута молния.
На руке, на среднем пальце, явно бросался в глаза большой золотой перстень с сапфиром и несколькими маленькими бриллиантами, которые в этот солнечный день так ярко вспыхивали и переливались всеми цветами радуги, что не заметить этот перстень было просто невозможно.
И