Ты из моих снов. Ирина Зорина
на самом деле.
Эмма встала с постели и направилась в кухню. Освещённый оранжевым фонарём пол рассекали тени колышущихся на январском ветру опушённых снегом ветвей. Девушка, не зажигая света, села на стул у стены.
Ей вдруг стало неприятно принадлежать кому-то, словно она чья-то собственность. Почему один человек имеет больше прав на кого-то, чем другой? Лишь потому, что у него есть штамп в паспорте? Немного чернил и бумаги – и вот ты уже имущество такого-то гражданина. Он безраздельно властвует твоим телом и чувствами. Он заполучил тебя до конца дней. Любое отклонение от общепринятого верного образа действий, чувств и даже мыслей может расцениваться как неверность, вероломство.
Эмма поднялась со стула и шагнула к окну. Ей вдруг перестало хватать воздуха. Словно зажатая в тиски, она не могла глубоко вдохнуть. Рука сама потянулась к ручке. Створка окна распахнулась. В лицо пахнул ледяной ветер. По телу прошла дрожь. Девушка обхватила себя руками и вдохнула полной грудью.
«Макс. Сколько ещё ты будешь безжалостно терзать мне душу? Сколько? Не хочу принадлежать тебе! Никому не хочу принадлежать! – думала она. – Но почему-то, кажется, разорвать паспорт намного проще, чем вырвать из мыслей тебя».
Глава 3
– Ты чего пропала? Три дня трубку не брала? – голос Виктора звучал встревоженно. – Спектакли?
– Нет. Учу роль, – Эмма ответила бесцветно, равнодушно, словно друг обращался не к ней.
– Ты дома?
– Да.
– Я сейчас заеду.
– Не нужно. У меня нет ни сил, ни настроения для разговоров.
– Тогда помолчим.
В трубке повисла тишина.
– Приезжай, если тебе хочется.
Когда Виктор вошёл в квартиру, Эмма сидела на смятой постели в светло-голубом тёплом халате и бездумно перелистывала сценарий. Несколько листков упали на пол и сиротливо валялись у её худеньких ног, обутых в пушистые сиреневые тапочки. Волосы девушки были небрежно собраны в хвост, лицо выглядело усталым. Она подняла глаза на вошедшего друга и слабо улыбнулась.
– Ты всё-таки пришёл. Настойчивый. Пойду, чай поставлю.
– Не беспокойся, я ненадолго, – Виктор снял тяжёлые зимние ботинки и куртку, ещё пахнущую морозом, и прошёл в комнату. – Как успехи?
– В чём?
– В зубрёжке, – мужчина пододвинул к кровати стул и расселся на нём, широко расставив ноги. – А у тебя есть ещё какие-то успехи?
– Абсолютно никаких, – Эмма отшвырнула от себя стопку бумаг, лежавших на коленях. Листы разлетелись по комнате. – Надоело. Не могу больше это учить. Пьеса нудная, как зубная боль.
Виктор подался вперёд.
– Эй, всё в порядке? – вкрадчиво спросил он.
Девушка встала на ноги, оправила халат.
– Всё прекрасно, я же ещё по телефону сказала, – раздражённо ответила она.
– Где Дима?
– На работе, как всегда. Где ещё ему быть? Он или на работе, или ни на шаг от меня не отходит.
– Это тебя напрягает?
– Иногда