Греча. Стихи. Антонина Климина
все эти Homo sapiens —
слишком уж хороши для того,
чтобы быть правдой.
То ли дело – простейшие:
вчера встречались за ужином
и травили такие байки —
хорошо, профессор не слышал.
СЛОВО
Вначале перестать упоминать его в разговоре,
всуе, в споре
и так, между прочим.
Жизнь превратится в кроссворд.
Всюду – пустые клетки,
и нет ни зверей, ни птичек.
И чем больше оно – это слово —
отсутствует,
тем больше
пульсирует всюду:
в гортани, во тьме, снаружи,
в старом куплете,
звучащем в кривой маршрутке.
Потом исчезают
синонимы,
все созвучные,
схожие с ним хоть в чем-то.
Потом исчезают буквы,
которые его составляют.
Потом ты замолкаешь.
Как в клетке
на пересечении
координатных осей,
пронзающих твое горло.
Молчание
слетает мягко,
ложится жестко
и режет остро.
Молчание и недоказуемость.
Молчание,
что однажды
тебя победит, задушит
и этим освободит
страшное,
стыдное,
неуместное,
неудобное,
важное,
невозможное —
выпустит из тебя наружу,
а само,
наконец,
превратится
в глубокую тишину.
СЕКРЕТ
Я высунулась из окна
застекленного балкона
и сказала его в телефон
очень надежному человеку.
Но кусочек его откололся
и поплыл вверх
(было влажно, жарко, парИло),
чтобы на облаке дыма
от сигареты соседа сверху
подняться туда,
где соседка поливает цветы
из пульверизатора.
Секрет (он легкий и простой совсем)
поднялся по стеблю вьюнка,
а там, выше, другая соседка
вытряхивала половик.
Секрет подбросило,
и еще выше
он зацепился
за шерсть кота (тот как раз залезал на крышу),
а там Семенов
ремонтировал кровлю,
и с его смачным,
нагретым солнцем матом
секрет взлетел высоко,
к единственному облаку,
похожему
на логотип журнала «Эсквайр»,
а оттуда —
птицами, самолетом —
на такую невообразимую высоту,
что этот, в общем-то,
простой кусочек информации
приобрел невиданное значение
и размах.
К счастью,
на волнах сотовой связи
его принесло
обратно ко мне.
Я посмотрела на него
и подумала:
«Вот это да!»
*** (ТОНКИЙ МЕСЯЦ НЕБО ТРОГАЕТ…)
Тонкий