Верю Огню. Алексей Викентьевич Войтешик
к завтраку, – натюрморт что надо. Даже сухое вино уже открыто. Блеск!»
Он наполнил напитком два элегантно вытянутых бокала чешского стекла, стоящих посреди стола, чокнулся с воздухом и залпом опрокинул кисло-мускатную жидкость, как показалось Анжелике, прямо в пищевод.
– Этикет, ― не без доли наглости пояснил свою выходку Волков, ― дело хорошее, но привычка – лучше. Ну, что, кушаем? Будь, как дома, не стесняйся…
Они долго и молча ели. Откровенно говоря, Анжелика была сыта и присоединилась к завтраку, только по причине того, что просто не хотела портить своим вниманием аппетит, вкушающему пищу мужчине.
Волков ел без ужимок и стеснения, быстро, весело, аппетитно и как-то …дико, что ли. Так, что глядя на него даже у сытого человека руки сами тянулись к вилке. На это хотелось смотреть, хотя сам Волков старался не заострять внимания ни на себе, ни на своем товарище по застолью. С ним было легко и просто обедать, как, скажем, с мамой или папой. Анжелика никогда не видела подобного и смотрела на него со все большим интересом и улыбкой.
Вскоре Алексей добавил «еще винца», снова чокнулся с воздухом, отпил половину бокала и продолжил трапезу.
– Это умение есть, по господину Раевскому, ― вдруг сказал Волков. ― Есть такой хлопец. Интересный мужчина и гитарист классный, это я тебе, как женщине говорю. Хотя он брюнет, а не блондин и, что не маловажно, тоже не 180 см. Я у него «содрал» эту методику кушать «когда на тебя смотрят». Видишь? Кушаю…
Анжелика снова улыбнулась и, оставив без ответа этот посыл в свою сторону, взяла бокал и допила вино. Умеющий кушать по господину Раевскому, тут же снова наполнил его до краев, поднял свой, полупустой, привычно чокнулся и выпил.
– Что ж ты себя-то обделил? – вяло поинтересовалась девушка, поднимая дорогую емкость, и устраиваясь поудобнее на угловом кухонном диванчике.
Есть она больше не хотела, а вот пообщаться с таким неординарным субъектом как раз наоборот.
– Норма, ― коротко ответил Алексей. – Надо подождать. Я имею ввиду, узнать, как оно там, в животе, на «старые дрожжи»? Вот подожду, а уж потом урегулирую следующую дозу.
– Интересно, а с какой это милости ты столько наливаешь мне? Значит, мою норму спрашивать не нужно?
– Ты гость.
– И ты.
– Я – здесь брат, а ты гость. Да и спорь ты, или нет, а я знаю, что бокальчик – два ты еще …даже легко.
– М-м! Какая прозорливость?
– Это «опыт – сын ошибок трудных», ― многозначительно поднял палец к потолку Волков, чувствуя, как начало стабилизироваться его состояние. – Надо же тебе нервишки успокоить?
– Нервишки?
– Они самые, ― подтвердил Алексей, ― даже если зажать тебе пальцы в двери, ты в этом сейчас не признаешься, но я-то знаю, как бы ты меня сейчас не переубеждала, что нервничаешь ты от чего-то, крепко нервничаешь.
– Положим, ты прав, и что тогда?
– Пей.
– Вообще-то я за рулем.
– Нормально,