Дай мне руку, брат. Алексей Викентьевич Войтешик
проходов. Слева шестеро солдат, шумно обсуждая что-то, смотрели ТВ. Дед даже не удосужился повернуть голову в их сторону, шагал так уверенно, будто и он, и его спутник находились от охраны по другую сторону экрана.
По всему пути следования до выхода они останавливались только у решеток, ждали, когда кто-то, переходя из секции в секцию, откроет переход. Дверь открывалась, солдат застывал, как замороженный, они проходили, и шли дальше. Так было и у последних ворот, за которые на глазах у целого отделения американских солдат они вышли совершенно безпрепятственно.
Солнце безжалостно впивалось в отвыкшие от прямого света глаза Ловчица, он жмурился, вытирал свободной рукой выступающие слезы и продолжал шагать, послушный воле своего спасителя.
Так они отмеряли не меньше трех кварталов по развалинам сильно пострадавшей от войны западной части пригорода Багдада. Дед уже давно разрешил Ивану Сергеевичу говорить, но Ловчиц все равно молчал. Чувства переполняли его, еще бы! Покинуть ад! Пусть даже сейчас их догонят, расстреляют, но эти полчаса на свободе, на солнышке, дорогого стоили. У него кружилась голова от солнцепека и слабости, ему до смерти хотелось пить, но он все равно был счастлив.
У пустыря, за старыми, приземистыми халупами их ждал бывший когда-то белым грузовичок «Тойота» с крохотным кузовом. Водитель, упитанный, молодой перс, с нескрываемым интересом рассматривал практически голое, в ошметках высыхающей грязи и остатках рубашки человекообразное существо, которое привели к машине уважаемый Хосров-мирза и его пожилой, странный спутник в теплой, темной одежде. Дочь Почтенного Учителя напротив, не желая смотреть на пленника, сидела рядом, уткнувшись лицом в косынку.
Жрец Храма Митры был просто оглушен происходящим:
– Гула, доченька, выйди, посмотри! Это чудо…
– Пусть хоть запахнется, отец. Разве можно мне на такое смотреть?
– Ах, да, – опомнился мирза, пребывающий в состоянии полного восхищения и совершенно упустивший факт наготы освобожденного. Он достал из кузова дырявый полог и набросил его на плечи бывшего узника. – Спроси его, …спроси их, что нам дальше делать?
Гула вышла из машины и открыла заднюю дверь:
– Отец, я и без вопросов знаю, что нам следует убраться отсюда как можно дальше. Нас никто не должен видеть. Да и границу надо пересечь до того, как солнце сядет…
В полдень, пошарпанный «Хаммер» представителя американского командования Гая Радисилла отъехал от тюрьмы «Абу-Грейб». Его сопровождал взвод моторизированных стрелков. Полковник взял трубку спутникового телефона и набрал номер:
– Да…, – ответили ему на том конце.
– Докладываю, – деревянным голосом выдохнул военный, – я вчера угробил целый день на выяснение причин «нашего» чрезвычайного происшествия. Не поручусь, что не везу на базу вшей, генерал. Скажите, вы мне полностью доверяете?
– Что вы такое говорите, полковник? – трубка злобно зашипела помехами. – Я не вижу никого другого, чтобы смог потянуть