.
Мужик бабу толкнул, она головой об угол ударилась, и всё, получите труп. Ножом – это реже, конечно, ножами обычно наоборот, бабы мужиков протыкают. Бытовуха – она со всеми случается, и с простыми, и с известными. Но известным-то полегче. Вы сейчас чистосердечное напишете, объясните, как что было. Подтвердим вам состояние аффекта, у нас судебный психиатр – мировой мужик. И наверняка ваш поклонник. Да что я говорю, вас же все знают! Да все будут на вашей стороне! Может, эта курва вам изменяла, а? Может, вы её с молодым застали? Тогда аффект вообще ничего не стоит подтвердить!
Волк резко вскинулся, посмотрел на следователя в упор:
– М-мне не из-из-из…
И снова замолчал. Теперь в его глазах плескался настоящий ужас. Да, оно вернулось. Господи, нет, пожалуйста, нет!
– Вы поймите, вас же на деле никто не посадит. Аффект, убийство по неосторожности. Плюс возраст и все ваши заслуги вкупе с чистосердечным. Да любой присяжный вас оправдает. Ну будет условный срок. И тихо всё сделаем, чтобы скандала избежать, мы же понимаем, вы человек публичный.
Михайлюк всячески хотел замять это дело, насколько вообще можно замять сто пятую статью. Ему было искренне жаль заслуженного старика. Ведь ясно же, что непреднамеренное, вон как его трясёт. Мало ли что там произошло. Может, у него не получилось, а девка импотентом обозвала. Ну у него в мозгах что-то и замкнуло. И что ж теперь ему жизнь ломать? Но все обстоятельства были против Волка, и сам он как в рот воды набрал. Хоть бы изложил свою версию произошедшего, так нет, сидит, дёргается, только глазами сверкает и седой башкой мотает.
– Ну что, Леонид Витальевич? Будем признательную писать?
Волк вдруг начал сползать по стулу.
– Мне не-не-не хо…
То, что ему нехорошо, Михайлюк и сам догадался. И сориентировался быстро.
– Петро! – крикнул он кому-то в коридор. – Давай сюда! Бегом! Вызови доктора!
Леонид Витальевич отрицательно замотал головой, но на него никто не обратил внимания.
– Сейчас позовем. – Огромный, сильно смахивающий на орангутана в форме Петро сохранял полную невозмутимость. – Романыч почти даже трезвый, я его час назад видел.
– Иди ты к чёрту со своим Романычем! Нормального доктора вызови, гражданского. Лучше, – Михайлюк с сомнением посмотрел на трущего грудь певца, – кардиолога. А артиста в наш «вип-номер». Одиночный. И деликатней, Петро, деликатней. Это ж не обычный наш контингент.
– Да знаю я, – вздохнул Петро и осторожно, хотя и без малейшего усилия, приподнял Волка. – Вставайте, пошли.
Леонид Витальевич поднялся. Ему уже было всё равно куда и зачем. Ноги подкашивались, голова кружилась, но хуже всего – не слушался язык. Он вышел в коридор, сопровождаемый конвойным, который, впрочем, его не держал, а поддерживал насколько мог аккуратно, под руку. Но, едва сделав шаг, он нос к носу столкнулся с человеком, которого меньше всего ожидал тут увидеть.
Не медля ни секунды, Натали с ходу залепила ему пощёчину.
– Сволочь! Козёл! Доигрался? Сколько