Вся жизнь как подарок судьбы. Николай Герасимов
Уважали за строгое следование традиционным воровским установкам.
В 1950-х – 1960-х годах судьба подарила мне в собеседники к тому времени уже «завязавшего» вора – скокаря (домушника). В послевоенное время воров этой категории в основном интересовали добротные тряпки, которые потом задёшево сдавались известным тёткам-скупщицам. В чужой дом вор заходил по предварительной наводке, работяги и без того бедные люди от законников не страдали практически никогда. Воровство с верёвок вывешенного белья было делом рук мелкой шпаны или нищей голытьбы. Но обычному народу было не до каких-то там классификаций, всё списывалось на «проклятое ворьё».
Я запомнил некоторые интересные рассказы о серии неудач, преследовавших моего знакомого в 1947 году. Раз за разом, когда он был уже в чужом доме, просыпались хозяева. Как правило, увидев нежданного гостя, они сразу крепко зажмуривались, притворялись спящими. Уходить приходилось ни с чем. Однажды по точной наводке Владимир посетил отдельно стоящий во дворе небедного дома флигель. Было известно, что хозяин дома, в высоком звании офицер, немало чего позаимствовал на фронте. Вот что я услышал:
«Дверь во флигель была не заперта. Захожу: спит красивая, лет девятнадцати, моего возраста, девчонка. Тряпки кругом не наши, богатейшие. Я их собрал все, увязал в два узла, девочка осталась только с тем, в чём и на чём спала. Надо уходить, но слышу: где-то тикают часы, для нас тогда они были редкой удачей. Часы тикают, но я их не нахожу, руки девчонки у меня на виду. И вдруг вижу, что часики пристёгнуты к нитке, на которой держится занавеска. Но неудобно придвинутой к окну стоит кровать. Подобрал полы пиджака, нагнулся через девчонку, руки до часов не хватило. Достал нож, потянулся им к ремешку, потерял равновесие и, падая, стукнул ножом в раму. Она проснулась и на удивление спокойно спрашивает:
– Молодой человек, что вы здесь делаете?
– Не видишь: трамвая дожидаюсь, – говорю, показывая на узлы. А в душе тоска: опять пустышка, и какая!
– Понятно. Я только попрошу вас оставить мне что-нибудь из одежды, у меня здесь больше ничего нет.
– Теперь-то я оставлю тебе всё.
И пошел к двери. А она достала из-под подушки трубкой свёрнутые деньги:
– Молодой человек! Может быть, вы голодны, вам не на что купить поесть? Вот возьмите, сколько надо!
– Видишь, – я достал из «пистона» брюк двести рублей. – На сегодня хватит, а завтра я украду.
Через несколько дней, идя к Сенному рынку, я её увидел, мы встретились взглядами. Остановились, девчонка подошла:
– Здравствуйте! И, знаете, я бы хотела, чтобы вы зашли к нам в гости.
– Извини! В гости к вам я не пойду».
Обдумывая услышанное, я пытался представить, с чем после этого, по сути, дикого случая жила та девушка. Вероятно, вспоминала, что читала про Дубровского. Много-много раз пересказывала разным людям, с чем ей пришлось встретиться; кто-то ей не очень верил, высказывались самые разные