Голубь над Понтом (сборник). Антонин Ладинский
варваров, пленяли их, покрывали ранами их тела.
Наступали сумерки. Лиловые горы поголубели, подул прохладный ветерок. Затрубили трубы, повелевая воинам остановиться. Перестали скрипеть возы. Я осмотрелся, выискивая место для лагеря. С обеих сторон возвышались дикие горы. У дороги лежало селение, превращенное пожаром в груду пепла. Где были его жители? Что сталось с их имуществом? Несчастные спрашивали себя, за что обрушились на них такие испытания и горести, и не находили ответа.
Василий слез с коня. Стратор поцеловал его руку, принимая повод. Базилевс сказал:
– Здесь мы предадимся отдохновению.
Патриций Никифор Ксифий велел разбить шатры. Запахло дымом лагерных костров. Воины приступили к принятию пищи. Но свинцовый сон смыкал наши вежды. Еще раз, положив на землю щиты, служившие нам в походе постелями, мы стали устраиваться на ночь. Христолюбивые воины уснули. Только в шатре базилевса еще долго блистал огонек светильника. У шатра стояли на страже руссы с секирами в руках.
Когда на востоке вспыхнула розовая заря, мы снова двинулись в путь, оставив после себя золу костров, навоз, человеческий кал и обглоданные кости. Войска двигались медленно. В дороге было время подумать о многом. О чем я думал, сидя на муле? О смерти. Мне казалось, что она уже витает надо мною. Сердце сжималось от тяжелых предчувствий. Но, может быть, сказались года? Я уже не был юношей, время текло.
Однажды наши воины схватили в придорожных кустах лазутчика. Под плетями он сознался, что его прислал Самуил, чтобы разведать о количестве наших сил. Лазутчик оказался богомилом. Из любопытства я пошел взглянуть на него.
Еретик лежал на земле, истерзанный, почти лишенный одежды. Он стонал, сжимая голову руками. Судя по виду, это был поселянин, не старый еще человек. Два воина, сторожившие его, занимались починкой обуви, разбитой в походе.
Я присел перед пленником на корточки и спросил:
– Ты богомил? В кого ты веруешь?
Лазутчик продолжал стонать, не отвечая мне.
– В кого ты веруешь, собака? В дьявола или в Бога?
Он перестал стонать, повернул ко мне лицо и с ужасным страданием произнес пересохшими губами:
– Не мучай меня перед смертью. Дай мне умереть!
– Ты умрешь, когда придет твой час. Но лучше покайся перед концом. Не губи души… Отрекись от дьявола!
– Это вы – служители дьявола, – дерзко прошептал лазутчик, – заковали Бога в золото, опьянили себя фимиамом, подобно идолопоклонникам.
– Лжешь! – воскликнул я в негодовании.
– Нет, не лгу! Вы живете в мире сатаны, в греховном и чувственном мире, а мы вздыхаем о другом мире, истинном, созданном Господом, а не сатаной. Там обитают ангелы и бессмертные души праведников…
Воины на время оставили свое занятие и стали прислушиваться к нашему разговору.
– Лжешь! В писании сказано, как был создан мир Господом и как был низвергнут сатана. Он ничего не творил. Только разрушал.
– А я тебе говорю,