Последний вечер в Лондоне. Карен Уайт
несколько минут обсуждения погоды горничная в форменной одежде принесла на подносе напитки. Александр взял оба и протянул один Еве.
– Ваше здоровье, – произнес он, поднимая бокал. Ева поступила так же и сделала маленький, подобающий леди, глоток.
– Вы – чех? – спросила она, с запозданием узнав акцент, кроющийся за безупречным английским.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Браво, Ева. Моя мать – англичанка, но мой отец – наполовину чех, наполовину немец, выросший в Праге. Как и я до того, как поступил в Хэрроу, в совсем юном возрасте тринадцати лет. Я считаю, что моя верность распределилась между тремя странами. – Он сделал еще глоток и уважительно окинул ее взглядом. – У вас прекрасный слух.
Взгляд его серебристых глаз был столь проницательным, что Еве пришлось посмотреть в сторону. Она сосредоточенно глядела на пузырики, поднимающиеся к поверхности коктейля, и отпила еще немного.
– А где вы слышали мой родной язык? – спросил он.
– От моего друга Антона Данека. Он делает макияж моделям Дома Луштак.
– А, – проговорил он, медленно кивая. – Я подозревал, что вы – модель. У вас редкая красота. Красота, которая заслуживает того, чтобы ее подчеркивали драгоценности и прекрасные наряды.
– Благодарю вас, – снова занервничав, ответила девушка. В том, как он говорил, чувствовался скрытый намек на нечто непристойное; от этого у Евы запылали щеки. Она поставила свой бокал на край стола и нащупала в сумочке портсигар. Она неловко попыталась раскрыть его и уронила на пол. Петля, которую Прешес склеила лаком для ногтей, сломалась, и по персидскому ковру рассыпались сигареты.
Горничная бросилась к ней и подала ей обломки портсигара с тремя оставшимися внутри сигаретами.
– Благодарю вас, – проговорила Ева, положив все, кроме одной, сигареты, к себе в сумочку. Горничная, девушка еще моложе Евы, выглядела встревоженной, словно застеснялась от того, что ее заметили.
– Позвольте мне, – произнес Александр, подавшись вперед с зажженной спичкой в руке.
Дрожащей рукой она вставила сигарету в рот. Он зажег ее сигарету, затем прикурил сам, не отрывая глаз от ее лица.
– Так откуда вы?
– Из Девона, – ответила она.
Откинувшись назад, он внимательно посмотрел на нее.
– Нет, вы не из Девона.
Когда она вставляла в рот сигарету, стараясь скрыть пробудившийся в душе дикий страх, ее рука тряслась.
– У вас очень правильный акцент, но время от времени я слышу интонации не совсем правильные – и они также не свойственны жителям Девона. Видите ли, Ева, не только у вас хороший слух.
Она выпустила дым изо рта, выжидая, стараясь обдумать ответ. Мистер Данек говорил ей, что если хочешь солгать правдоподобно, нужно смешать ложь с правдой.
– Я родилась в Йоркшире, в небольшом городке под названием Макер. Мы переехали в Девон, когда я была маленькой, но, полагаю, именно там я и заговорила.
– А, да, вполне возможно. – Он выпустил