Колдовской ребенок. Дочь Гумилева. Елена Чудинова
стрекоза. – Николай Александрович Энгельгардт оторвался от бумаг. – Как изволишь благоденствовать? Сегодня обошлось без драк, надеюсь?
– Дедушка, ну что же ты такое придумываешь? Какие в пятом классе могут быть драки?
– В самом деле, как это я так оплошал.
Вид невесомой фигурки, остановившейся в дверях, отозвался в сердце ноющей тоской. Темно-синяя жакетка, уже короткая в рукавах, такая же юбка, и тоже уже короткая. В облике Лены не сквозило обещания красоты, что бывает в девочках так прелестно. Не будущая женщина, а болотный огонёк. И, невзирая на бесплотность, неуклюжа. Даже дивные золотистые волосы слишком непослушны и пушисты, вырываются через час на волю из любой прически.
И странный этот ее характер… Всегда серьёзная. Почти не шутит, редко, совсем редко смеется. А ведь ее никак не назовешь ни печальной, ни грустной. Очень живая, любознательная, деятельная. Но на что смешное разве что улыбнется слегка, не больше, да и то почему-то кажется, что единственно из вежливости.
Самая любимая. Единственное, что осталось на руинах бытия.
За шутливым вопросом Николай Александрович прятал каждый раз тревогу. Драки позади, но безобидней ли то, что их заменит? А все ж: хоть нет прежнего испуга, с каким еще ушибом воротится домой Ленок. Еле-еле он себя сдерживал, чтобы не пойти в школу! Но заступничество родных в школьных драках выходит детям боком. Когда б еще не совместное это дурацкое обучение!
Лена с удовольствием швырнула книги куда-то под шкаф. В комнате было слишком тесно. Спальный гарнитур теснил обеденный стол, стол письменный наступал на комод. Но девочке, не видавшей, как бывает иначе, все здесь – темное, тяжелое, дубовое, как на корабле, – казалось самым уютным местом на свете. Рисунка обоев не видно – книжные полки, резные старые и плохонькие новые, заняли все стены. Матерь Божия на потемневшей иконе как всегда смотрит добро, словно прекрасно знает все Ленины промашки, но не сердится. Хоть и держит на каждой ладони по три грозных прямых меча – остриями вниз.
«Зачем Матери Божией мечи?» – спрашивала Лена маленькой.
«Чтобы защитить тебя».
«Дедушка, но пусть Она не ранит своих ладошек! Лучше ты защитишь нас обеих!»
«Я могу уйти в Страну Невидимок. Помнишь, я тебе рассказывал? Ну, как Андрей Иванович. А Божия Матерь с тобой будет всегда. Не забывай об этом».
Лена уже знала, впрочем, что Страны Невидимок не существует. Она же большая, одиннадцать лет. Это дедушка про аресты говорил, чтобы ее не пугать. Она теперь не боится. Но дедушку не арестуют, нет. Арестовали Андрея Ивановича, который вырезывал для нее из картона чудесных кувыркающихся акробатов. Соорудив из карандаша турник, она, сидя у дедушки на колене, играла очередным кувыркуном, пока дедушка и гость горячо обсуждали что-то непонятное под названием «филология». Потом арестовали дядю Serge, который был вовсе не дядя, а папа бэби. Мама хотела выйти за дядю Serge замуж и очень плакала. А бэби, с которой было так весело играть, сейчас в Луге, там для маленькой лучше. И бабушка с ней. Но больше не арестуют никого. Надо только придумать, кого об