Малый дом в Оллингтоне. Том 2. Энтони Троллоп
с расчетом, что он должен скоро умереть и что тогда леди Александрина получит порядочный годовой доход, совершенно достаточный, чтобы проживать в Сент-Джон-Вуд. Между прочим, было установлено, что Кросби не может тратить доходов ни со своего капитала, ни с капитала леди Александрины. Они должны были идти чрез отеческие руки Мортимера Кросби на уплату страховых. Умри он на другой день свадьбы, и тогда леди Александрина получит порядочную сумму денег, принять которую не побрезговала бы дочь графа. Шесть месяцев тому назад Кросби считал себя способным обвести Мортимера Гейзби вокруг пальца в разговоре о каком угодно предмете, при встрече с ним Гейзби становился тогда покорнейшим слугою, считая Кросби за существо далеко его превосходящее. Тогда Кросби свысока смотрел на Гейзби, теперь же в руках этого человека Кросби казался совершенно бессильным.
Но сама графиня, пожалуй, становилась для Кросби предметом еще большего отвращения. Она беспрестанно писала ему маленькие записочки, в которых давала множество поручений, и вообще рассылала его по разным местам как лакея. Она надоедала ему советами, которые были в тысячу раз хуже всяких поручений, объясняла ему, какой образ жизни должна вести леди Александрина, и постоянно твердила, что такой человек, как он, не мог быть принят в столь благородное семейство, не заплатив весьма дорого за такую неоценимую привилегию. Ее письма становились для него отвратительными, и он откладывал их в сторону, не распечатывая их иногда по целым дням. Кросби уже решился поссориться и с графиней в самом непродолжительном времени после женитьбы, он готов был отделаться от всего семейства, если бы это было возможно. А между тем он вступал в этот брак, собственно, с целью воспользоваться всеми выгодами, которые могли бы дать ему родственные связи с Де Курси! Сквайр и его племянник сильно ошибались, думая, что этот человек отделался от них без негативных последствий. Они не согласились бы подвергнуть себя такой пытке, которую переносил Кросби.
Нам уже известно, что Кросби должен был провести Рождество в замке Курси. Отделаться от этого удовольствия ему не представлялось никакой возможности, но он решил сделать свой визит как можно более кратким. К несчастью, Рождество приходилось на понедельник, а в семействе Де Курси все знали, что суббота в Генеральном комитете считалась днем почти что свободным от присутствия. Эти три дня принадлежали ему и семейству Де Курси неотъемлемо; что же касается дальнейшего срока, то он не замедлил предупредить леди Александрину, что начальники его – люди железные. «А вы знаете, что я должен взять отпуск еще и в феврале, – сказал он таким тоном, в котором почти что слышался вопль его души, – и потому дольше понедельника ни под каким видом не могу остаться». Если бы в замке Курси что-нибудь привлекало его, то, мне кажется, он мог бы без всякого затруднения получить от мистера Оптимиста отпуск дней на семь и даже на десять. «Мы будем одни, – писала Кросби графиня, – и вам представится случай узнать нас гораздо