Следи за знаками судьбы. Евгения Черноусова
он поселился со мной. Когда ему исполнилось три года, его было положено передать в другое учреждение. Тут уж я сына забрала официально, только на время моего отсутствия воспитательницы брали его в группу.
На распределении мне предложили родной город. Я отказалась, попросила любую глушь, но только с предоставлением жилья. Так я попала в Утятин. Чуть пожила в общежитии и получила двухкомнатную квартиру в новом доме. Когда я вошла в это светлое, роскошное по сравнению с гладильной жилище, то поцеловала стену и заплакала. Сын испугался и заплакал вместе со мной. Я подхватила его на руки и сказала: «Всё! Мы больше никогда не будем плакать! Здесь мы будем счастливы!» Ошиблась. Через пятнадцать лет в этой комнате и на этом месте я не плакала, я выла.
Всё у нас было: и хорошая еда, и мебель, и одежда, и поездки на море. Коля рос здоровым и умным мальчиком. Единственное – очень не любил детский сад. Своего пребывания в сиротском заведении он помнить не мог, но страх, что его бросят, сохранился. Права была моя мама: тем, кто ребёнка бросал, прощения нет. Вот и меня кара настигла. То младенческое сиротство научило его думать прежде всего о себе и других не жалеть. Да и я потакала ему, помня о своей вине.
На втором курсе Коля заявил, что познакомит меня со своей невестой. Привёз. Я спросила, не могут ли они малость со свадьбой подождать. Нет, ответили. Невеста слегка беременна. Ну что ж, вздохнула я, помня о своём горьком материнстве, расписывайтесь! И молодые выставили мне калькуляцию свадьбы. Тут уж я присела. Это же были девяностые. Были у меня кой-какие накопления, но к тому времени они превратились в пшик. Я показала сыну свою сберкнижку и пояснила: то, что я ему даю на месяц из своей зарплаты, я буду продолжать высылать. Но больше дать никак не могу, я и так себя ущемляю. Ты бы видел, как они возмутились! Сын не поверил, он решил, что я деньги для себя зажала. И началось планомерное выматывание нервов. Поверь, если бы была материальная возможность, я бы уступила. Но у комбината наступили трудные времена, сначала стали задерживать зарплату, потом пришло время сокращения штатов. В первую очередь сократили ИТР. Я металась в поисках работы и денег, а сын в это время занял значительную сумму на свадьбу у «серьёзных людей», и теперь приближался час расплаты. Понимаешь, Лёня, он так и не понял, что денег у меня нет! И, когда его прижали, он явился ко мне с требованием продать квартиру. И при этом надеялся, что я в ответ на это наконец-то вырою свою кубышку! Я глядела на его самодовольное лицо и понимала, что вырастила не просто бессердечного эгоиста. Сынок мой ещё и дурак. Я не делилась с ним своими трудностями, и он вырос в убеждении, что булки на деревьях растут.
Что такое жильё для нашего человека? Всё! Я лишилась родного дома, потом жила в общаге, в конуре, снова в общаге. Когда квартиру получила, наступило благополучие. В сорок лет оказаться на улице – это конец. Сын сказал, что продаст свою часть квартиры. Этому воспрепятствовать я не могла. Не могу утверждать, но уверена, что он комнату даже не продал, а подписал на