Пять недель: дневник онлайн терапии. Анна Герман
устанавливала свой авторитет. Сестры убирали бардак после пьянки, отдраивали квартиру. Дома было пусто, но чисто. Мама принесла из леса ствол березы высотой от пола до потолка, прикрепила к нему кашпо с цветами. Вьюны обвили весь потолок в зале. Мама сама делала поделки и шила.
Помню, как мы праздновали Новый год без нее. Папа был дома. Возможно, что он был немного пьяный, но тихий, добрый. Было непривычно тихо, темно, елка с шарами и сосульками. Никто не скандалил. Возможно, что тогда я впервые почувствовала разницу: как тяжело с ней пьяной и как спокойно без нее.
У меня осталось много воспоминаний о жизни до того, как мои родители развелись. Помню во дворе девочку Лену, она была старше меня на несколько лет. Она позвала меня к своему подъезду и написала мелом на двери слово «ДУРА». Она сказала, что это я дура. Я ушла. Потом она сказала бабкам на скамейке, что это слово написала я. Они ругались на меня и запрещали подходить к их подъезду. Что еще можно ожидать от ребенка алкашки? Помню, как я всматривалась в лицо этой девочки, видела злорадную улыбку и не понимала, зачем она так сделала? Я была растеряна. Почему бабки не понимали, что я тогда еще не умела писать? А она училась в школе!
Лет в пять зимой я гуляла во дворе и ждала папу с работы. Кто-то из елок, брошенных после Нового года рядом с мусорным баком, сделал домик. Пришел играть мой сосед Коля, и мне хотелось, чтоб он был моим мужем. Мы лепили из снега диван и стол.
Меня назвали в честь папиной мамы – бабы Ани. Той самой, которая когда-то запретила отцу встречаться с мамой. Я редко ее видела, но помню, как она умирала. Моя мама была единственной, кто приехал ухаживать за ней до самой смерти, поила с ложечки бульоном, осталась с ней на ночь. Когда она умерла, помыла ее и одела. И это несмотря на то, что баба Аня не приняла маму и не хотела с ней общаться.
Мама рассказывала, что, когда мне было два с половиной года, я заболела двусторонней пневмонией. Состояние было тяжелое. Врачи хотели везти меня в областной центр, но боялись, что не довезут и я умру в дороге. В то время произошла авария, столкнулись два поезда, много человек пострадали. Медики достали самые сильные антибиотики из военных запасов. Мне повезло: эти антибиотики спасли мне жизнь. Это сомнительная история. Не уверена, что я правильно ее запомнила. Но то чувство, с которым мама рассказывала эту историю, я помню. Подчеркивалось, что я везучая, особенная, возможно, даже стою жизни многих людей. Может быть, я все сама надумала. Но эта история стала особым поводом для тихой, молчаливой гордости.
В детсад я ходила очень редко: постоянно болела ОРВИ. Родители днем были на работе. Сестры учились в разные смены, я оставалась с ними. Был период, когда одной уже надо было уходить в школу, а другая еще не пришла после уроков. Около часа я была одна дома, стояла на окне и ждала. Помню, как страшно было повернуться и посмотреть на дверь комнаты. Что-то темное, подвижное, бесформенное могло меня там ждать,