Провинциальная хроника мужского тщеславия. Василий Викторович Вялый
вонзился резкий, гортанный крик.
– У-у-у-к-к-х-х!
Вероятно, клетка, на которую я не обращал внимания, раскачалась, и птица проснулась. Я поднял клетку на уровень лица; желтые, ясно-чистые глаза филина смотрели на меня со злым недоумением.
– У-у-у-к-к-х-х…
Холодная жуть начала овладевать мною. Что-то мне угрожало, и чего-то надо было бояться.
В гостинице меня ждало письмо от жены. Скорее даже не письмо, а записка.
«Милый Васенька, я невыносимо страдаю от твоего отсутствия и уже ненавижу дела, которые, как ты пишешь, задерживают тебя.
Приезжай скорее, тоска овладевает мною. В довершение всего, в последние ночи меня преследуют кошмарные сны. Какая-то фигня неотвязно лезет в голову – мне кажется, с тобой что-то случится. Или со мною. Приезжай и успокой меня, ради Бога. Целую, твоя Лена».
Женаты мы были недавно, и поэтому неожиданное приключение оставляло в моей душе неприятный осадок и вину перед супругой. Завтра же я решил ехать домой.
Светало. Я разделся и лег спать. Как и следовало ожидать, сон не шел ко мне. Чувство необъяснимого беспокойства овладело моим сознанием. Вскоре, как это всегда бывает при бессоннице, разыгралось воображение – мелькнуло и остановилось прекрасное лицо Ксении с бездной чарующих черных глаз. Её чуть приоткрытые губы ждали сладострастного поцелуя, а теплые смелые руки простирались ко мне, готовые заключить в объятия. И… вдруг появилась Лена. Она стояла в голубом пеньюаре, вся такая светлая, с венцом бледно-золотистых волос, синеокая, с нежными белыми руками, созданная для мягкой ласки и нежности, но не для страсти и похоти. Я привстал и облокотился о подушку. Мерцающий робкий свет проникал сквозь кружевные занавески, и причудливый узор с замысловатыми туманными знаками отпечатался на полу. На слух давила тишина, наполненная таинством и вечностью. Из романтического состояния меня вывело неожиданно возникшее чувство великой жути. Я очутился во власти какой-то темной силы во мне живущей или только приближающейся. Широко открыв глаза, с ужасом продолжал смотреть на светящийся голубоватым светом прямоугольник. Чем напряженнее я всматривался, тем яснее возрастала уверенность, что сейчас в этом пространстве кто-то появится. Этот кто-то – воплощение неумолимости и некой мистической силы. И фигура эта явилась. Она стояла как раз на том месте, где я ожидал ее увидеть. Нечто темно-серое с размытыми очертаниями, но с ледяным немигающим взглядом, словно у огромной змеи, смотрящей в глаза своей жертве.
Я сидел сгорбившись, втянув голову в плечи, и прижимал к груди крепко сжатые кулаки. Мои онемевшие губы шевельнулись, и неожиданно для себя, уже теряя сознание, я закричал. Фигура исчезла.
Проснулся я поздно. Косой луч солнца золотил противоположную стенку. Мир стал внятным и осязаемым. Он вглядывался в меня с интересом и некоторой укоризной.
– У-у-у-к-к-х-х-! – раздалось из угла комнаты. Филин… События вчерашней ночи промелькнули с калейдоскопической быстротой. «Его же надо чем-то кормить» –