Снежный сок. Книга первая. Эрвин Грау
а пламя походило на пустоту. Руки мои тряслись. Кристина зевнула пару раз и, закрыв глаза, уснула, я донес ее до кровати, взял ключ от квартиры и ушел. Уходить насовсем я не собирался, просто хотелось купить сигарет. Впервые, я никогда не курил…
Мысли в голове шумели, как настраивающийся симфонический оркестр. В ушах играла странная песня…Не помню, как она называется, но строчки «Мы не сможем быть добрее людей» еще долго не могли оставить меня. Снег только усиливался, закрывая белой пеленой весь этот чертов район. Багровый асфальт окончательно пропал из виду…. Меня всегда удивляло блядство окружающей действительности, ведь ни одна сука так и не удосужилась отмыть дорожку от крови. Наверное, сослались на погоду. Уроды…
Ларек был буквально в двух шагах от Аниного дома, но снег, словно ограждая меня от никотина, не хотел меня к нему пускать. Плевать на погоду!
Сколько есть денег? В кармане было немного мелочи, на «Бонд» хватит. И зажигалку…Идиот! У Кристины же есть сигареты, растяпа. Ладно, пускаю свои будут.
– Дайте, пожалуйста, «Бонда» синего и зажигалку.
– Какую? – Продавец говорил с явным кавказским акцентом, хотя чему удивляться, ларек же.
– Да любую, пофиг.
– Двадцать четыре рубля с тебя.
– Пожалуйста.
Спрятав покупку в карман, я пошел обратно. Как же странно все это…За что? Три года назад я потерял Женю, и вот теперь Аня… Господи, пожалуйста! Я сплю!!! Разбуди меня! Дерьмовый сон… Нет, это явь. Не менее дерьмовая явь.
Крошечные спицы впивались в каждую клетку кожи. Злость, боль, холод…Снег наносил мне удары, будто вгоняя эти шипы все глубже и глубже… Я решил поговорить о случившимися со старушками, все еще сидящими у подъезда. Одна из них, Раиса Филипповна, жила по соседству с сестрами, часто общалась с ними и, думаю, может знать, что случилось.
– Раиса Филипповна, здравствуйте! Что произошло? Что с Аней?!
– Анечка…Жалко девочку, дурочка она совсем, глупая. Ей жить да жить, а она себя убила. С крыши, мальчик, она сбросилась. Милиция приезжала, скорая была, но что поделаешь – не поможешь уже. Ее ж сплющило от удара, я все видела. И как упала, и бумажку в руке видела, прости Господи. Милиции уже все рассказала.
От ее слов на моих глазах опять навернулись слезы… Она продолжала:
– А еще она странная какая-то была в последнее время. Крики ее из квартиры доносились, как будто режут или это…Срам этот, ну ты понял, молодой же. Знаешь. И лампа эта красная, дебильная, ночью постоянно работает, мерцает так. Проходишь вечером перед их окнами, а она аж глаза режет!
– А что за бумажка? – Я не мог сразу воспринять сказанное, слишком много того, чего в принципе быть не может, и задал первый вопрос, пришедший в голову.
– Записочка какая-то. Следователь из прокуратуры ее прочитал, я краем уха слышала, когда они протокол составляли. Странная девка была, нормальная такого не напишет, помяни мое слово, я все помню…
– Не томите!
– Там было написано: «Я вынимаю иглу из фотографии. Тяжело, больше так не могу… Из раза