Тёмные церемонии. Вадим Панов
новым правилам, теперь увидят в ней хладнокровную убийцу. И будут атаковать жёстко, на поражение. Ей придётся по-настоящему защищать свою жизнь, а значит – убивать.
Снова.
У крови есть неприятная особенность: она не проливается однажды.
Но сейчас ничего не изменить: игра началась, и если хочешь выжить – нужно оставаться за столом. Джира это поняла и приняла. Сейчас она была спокойна и сосредоточена, немного расстроена – а кто бы не расстроился на её месте? – но держалась на удивление хладнокровно.
Сейчас…
А тогда, лёжа на полу, она не испытывала ничего, кроме растерянности и страха, готова была разрыдаться и всей собой ощущала приближение большой беды.
Руки стянуты за спиной, рот стянут липкой лентой, перед глазами – подошвы ботинок. Не грубых, элегантных, но немного старомодных – с пряжками. Рыжим рыцарям нравятся такие – с пряжками, напоминающими любимые кавалерийские сапоги. Перед глазами две пары ботинок, они разные, но обе – с пряжками, потому что взяли её рыцари. Правда, сейчас они были не столько рыцарями, сколько факторами – агентами Внутренней Агемы.
– Ты уверен, что это та самая ведьма? – Короткая схватка закончилась только что, однако голос спокойный, запыхаться фактор не успел.
– Абсолютно.
Однако первый не поверил твёрдому ответу, легонько ткнул пленницу в бок носком ботинка и осведомился:
– Скажи, красавица, ты правда та самая Держена? Из домена Измайлово?
И Джире захотелось крепко выругаться в ответ.
– У неё рот заклеен, – напомнил второй.
– А… точно.
– Всегда восхищался твоей внимательностью.
– И правильно делал. Напомнить, кто у кого списывал?
– Напомнить, что это ты заклеил ведьме рот?
– Сейчас я просто отвлёкся.
– На что?
– На то, что она симпатичная, – ответил первый, и Джира похолодела.
«Только этого не хватало!»
– Ты серьёзно? – изумился второй.
– Вполне.
– Как ты можешь об этом думать?
– Я всегда об этом думаю, когда вижу красивую женщину, – медленно ответил первый. – Таким уродился.
«Уродился от слова «урод»…»
– Она – наша пленница.
– И по закону войны мы можем делать с ней всё что угодно.
– Ты идиот?
– Здесь только ты, я и она, – после короткой паузы продолжил первый.
– Я позвоню центуру и доложу, что птичка в клетке.
– Не надо. – Первый шагнул к напарнику и положил руку на экран смартфона. – Ещё раз: здесь только ты, я и она. Причём она – преступница в бегах. И если мы скажем, что убили её во время захвата, никто не станет проверять. Погоди звонить, я сказал!
– Роб, опомнись!
Однако второй видел, что идея изнасиловать симпатичную пленницу до крайности возбудила напарника. Изнасиловать и, возможно, убить, чтобы скрыть преступление. Причём неизвестно, чего ему хотелось больше: изнасиловать или