Кровь изгнанника. Брайан Наслунд
Каждый драконьер приступал к делу чуть иначе, но рогом пользовались все. Звук рога из слонового бивня вызывал зуд в ушах драконов почти всех пород и выманивал их из логовища в превеликом раздражении. Первый драконьерский бой Джолан видел десятилетним мальчуганом. Драконьеру выпала эта участь за набег на деревню во владениях тогдашнего королевского любимца, – впрочем, подобные поступки и без того обеспечивали синие прямоугольники на щеках. Бедолага облачился в латную броню, сел на осла и затрусил кругами, трубя в рог, будто созывая на помощь своих бывших соратников.
Однако же незадачливый драконьер замешкался. Дракон выцепил его из седла, взлетел на тысячу локтей в небо и швырнул обидчика на скалы, расколов его, как чайка устрицу.
– А почему бы драконьеру не залезть в драконье логовище ночью? – спросил Джолан Моргана, когда они несли труп в аптекарскую лавку, где целитель собирался изучить и взвесить внутренние органы несчастного; Морган проделывал это регулярно, и его заметки о печени занимали почти двести страниц.
– Таких смельчаков хватает, – ответил Морган. – Но драконы устраивают хитроумные логовища – настоящие лабиринты с тупиками и ложными проходами. Приходится полночи искать, где именно спит дракон, а потом оказывается, что он уже не спит, потому что эти твари всегда чуют непрошеных гостей. Так что ночная вылазка в логовище дракона так же смертельна, как попытка забраться в его брюхо. Вдобавок гораздо приятнее расставаться с жизнью не в темном подземелье, а на свежем воздухе, при свете дня.
Бершад шагнул на поле, пристально вглядываясь под ноги, и пару раз пнул землю носком сапога, расшвыривая мягкие комья чернозема.
– Камень дать? – спросил Роуэн.
– А то.
Роуэн кивнул и извлек из седельной сумы белый булыжник размером с кулак. Несмотря на небольшую величину камня, все мышцы на руке оруженосца напряглись. Странный булыжник был зачем-то просверлен насквозь. Роуэн передал его Бершаду. Драконьер с видимым усилием сжал камень.
– Ты уж постарайся уцелеть, – шутливо напутствовал Роуэн.
Бершад хмыкнул и повернулся к Моргану:
– Даже ради спасения моей жизни не смей от меня ничего отрубать. Если дело худо, дай мне опиума и позволь умереть с улыбкой на лице. И с видом на чьи-нибудь сиськи.
Драконьер вытащил из-под нагрудника сине-желтую ракушку, потер ее и снова спрятал у сердца, а потом решительно зашагал к логовищу дракона.
Несмотря на то что Бершад облачился в доспехи, нес в одной руке два копья, а в другой – тяжелый камень, а вдобавок всю ночь пьянствовал, двигался он легко и быстро. Шагах в сорока от логовища он остановился, вонзил копья в землю и начал расхаживать туда-сюда, глядя под ноги, будто что-то искал. Минуты через две он опустил странный булыжник на выбранное место и осторожно подтолкнул его сапогом.
Потом вернулся к копьям, выдернул одно, сдвинул с лица маску и поднес рог к губам.
Бершад протрубил лишь один раз, но протяжно – сначала тихо,