Охота на ламию. Институт неблагородных. Инесса Иванова
Сиятельные, как многие называли Истинных, занимали бы верхушку власти.
Даже Древние давно смирились с текущим положением вещей и не отсвечивали перед властью, а та закрывала глаза на их тёмные делишки, ведь по сути, они не угрожали свободе и жизни граждан Илиодора.
А ламии, служившие нам, всё же стояли особняком. Наделённые силами, потенциально опасными для Истинных, они могли в любой момент объединиться с теми, кто захотел бы использовать это в своих интересах.
С Волкодлаками, например, ведь последние не испытывали к змеям такого же отвращения, как Драконы. А это грозило бы гражданской войной. По крайней мере, так говорили все старшие Драконы, которых я знал.
Но сейчас мне не было до политики никакого дела. Если уж быть точным, то и я сам не вписывался в тот круг, к которому принадлежал по праву рождения. Полукровка из Захребетья лучше ползающей кровожадной твари или прочих пережитков старинных родов, владевших этими землями до Великого Прорыва, но он всё равно не ровня чистокровным Истинным.
Заслужу ли я право вернуться в ряды Драконов, если узнаю, кто здесь, в Кломмхольме, делает запрещённое зелье, это ещё вопрос. За три года можно выяснить ещё и не такое, особенно тому, в чьих жилах течёт кровь Восточных Драконов, но сейчас меня волновало другое дело.
Ламии. Кто-то целенаправленно уничтожает девушек, и я хотел знать, кто и зачем. Это самое я и поспешил донести до ушей Регины Лесниковой, которую нашёл в саду.
Я застал её в тот момент, когда девушка сидела на скамье и жевала яблоко, листая страницы толстенной книги.
– Доброго дня! – начал я разговор, хотя терпеть не мог все эти прелюдии к настоящему обсуждению.
– Доброго, гранд Гумонд!
В первый миг она растерялась, проглотила кусок и поспешно придала лицу равнодушно- вежливое выражение, лишь в глазах остались живые искры удивления.
– Я бы хотел с вами поговорить. Здесь и сейчас. Вы уж извините, но мне важно кое-что уточнить. Это касается того, что вы сказали в кабинете ректора. Не бойтесь, всё останется между нами.
Признаться, я не большой мастер вести светские беседы, да и близость девушки меня немного раздражала. Я смотрел на неё, как на большое опасное насекомое. С виду безвредное, но способное сбросить личину и за мгновение стать кем-то ещё. Способности ламий до конца не мог постичь никто. Даже они сами.
Регина Лесникова молчала и слушала, всё так же сжимая в руках раскрытую книгу. Конечно, я должен был спросить, что она читает, почему сидит одна в столь погожий день, когда все её подружки, должно быть, играют в липовых аллеях, окружающих Кломмхольм.
А потом вспомнил, что отнятие Дара у несчастных жертв как раз происходило там. Вспомнил я и то, что накануне упокоил и вторую девушку, навсегда заблудившуюся в лабиринте разума. И этот солнечный осенний день вмиг перестал быть таким уж безоблачным и тёплым. Откуда-то сбоку потянуло сыростью и плесенью подвала, будто в земле открылся люк, ведущий в склеп.
Девушка продолжала смотреть на меня, и я понял,