Священная война. Цзэдун Тао
хан в двух лицах. – Мы с тобой обязательно рассчитаемся на обратном пути. Мои воины – грубые ребята… Иначе просто невозможно им объяснить, как душа еще при жизни попадает в Рай. А я уже вижу райских птиц и слышу, как поют Ангелы.
И опять дружный хохот, и кубки идут по кругу, а слуги Колы-вана вытаскивают из «хозяйских глубин» все новые и новые кувшины.
– Пошли, нам нужно освежиться, – говорят прямо на ухо губы Наргиз, и Ван Юань на нетвердых ногах выходит из горницы.
– Смотри не утопи его, ведьма-проказница, – кричит вслед своей родственнице хан, под громкий хохот нукеров.
Ван Юань вяло улыбается им и машет рукой.
Вокруг дома уже стоит полукруг из телег, образовав привычный монгольский курень. Дозоры прочесали окрестности, но вокруг только пески, после жаркого дня они отдают свое тепло всем желающим, и лица у воинов в монгольских шубах тоже красные, словно заходящее солнце. Разгоряченные и навеселе, похоже, они уже испытали веселящее действо Колы-ванового зелья – тысячник недовольно сжимает рукоять меча… Но ведь хан сам приказал. Чудесный напиток – небеса теряют краски, и все цвета заката ложатся прямо на людей, лошадей… Эти тоже ржут.
– Пошли прочь, бесстыжие… Ты что, собираешься купаться? Ведь монголы ни-ни… По яссе41 за это полагается смертная казнь!
– Я не совсем монголка, и мне отрубят только полголовы, – смеется Наргиз, снимая украшения и одежду.
И хотя они отошли за бархан, и здесь везде заросли душистого тамариска, а высокий тростник глубоко пророс в реку, Ван Юань в ужасе оглядывается по сторонам.
– Я всегда моюсь, – говорит Наргиз, – и не собираюсь кормить вшей, как прочие… Если боишься, уходи.
– Но ведь хан знает, не правда ли? – вдруг вспоминает Ван Юань напутствие Хулагу.
– Конечно, знает, – с достоинством отвечает Наргиз. – Или ты думаешь, что его Докуз-хатун тоже избегает воды?
«Ох, эти женские тайны… – думает Ван Юань, – из-за них ничего не стоит расстаться с головой».
– Я лучше пойду, проверю посты, – говорит он, указывая рукой в сторону лагеря, откуда слышны громкие песни.
И ему тоже хочется петь и смеяться одновременно. «Ох, уж эти женские секреты…»
Сходив до ветру, он нетвердой походкой направляется к Колы-ванову жилищу и входит в тот момент, когда мимо него по узкому коридору проходят стройные красивые дочки хозяина. Одна небрежно обнимает его за шею, но он отстраняет ее руку. Играет музыка и девушки, войдя в горницу, начинают танцевать пред ханом, искусно виляя бедрами и животом, завораживая взглядом. В комнате жарко, девицы только в полупрозрачных шелках, и Ван Юаню кажется, это уж слишком… Облокотившись о дверной косяк, он смотрит осуждающе на танец, но лежащим нукерам это нравится – они громко восклицают и хлопают в ладоши, а вместе с ними хан и… Наргиз. «Как она здесь оказалась?..»
Недоумевая, он разворачивается и идет по длинному коридору. То и дело из смежных комнат выбегают разные смешные люди, собаки проскакивают мимо ног,