Оракул выбирает королеву. Оливия Штерн
так удобно закрывать им нос. Тогда ничего не чувствуешь. И вот это… То, что раньше было человеком у ног… а на его спине так и вообще отбитое мясо.
«Ты понимаешь, что меня нужно слушаться? – спросила она. – Иначе ты никогда не увидишь свою сестру живой».
Мясо у ног шевельнулось, дернулось, и Леона – или не Леона – увидела лицо, покрытое коркой засохшей крови. Мертвое практически лицо, жили только глаза, страшные, безумные, исполненные тьмы.
«Ты должен любить меня, и у тебя не должно возникать даже мыслей, которые мне не по нраву», – спокойно произнесла она.
И тут Леона не выдержала. Она, снова оказавшись на пустыре, попросту согнулась пополам и вывернула на землю все, что было съедено у Златы. Пирожки. Кофе. Ее рвало так долго, что под конец она отплевывалась желчью, а внутренности все никак не хотели успокаиваться. Потом она просто свалилась на бок и, не выдержав, разрыдалась. Чертова Феломена с ее заказом! А теперь вот, Леона, изволь смотреть на это. И надо же приключиться такому невезению!
Она еще долго сидела, раскачиваясь из стороны в сторону, шмыгая носом. Сорвала с головы платок и вытиралась им, плевать, что испачкался. А перед глазами стояло это страшное лицо, дикие, совершенно жуткие глаза, наполненные тьмой и ненавистью. И вид ободранной спины… Что должен был сделать человек, что с ним сотворили такое? И кем должна быть обладательница того отпечатка, чтобы все это делать с живым человеком?!
Ответов не было. Оставалось только надеяться, что это уйдет пораньше. Может быть, через недельку. А так – попить снотворного, чтобы ничего не снилось, или если и снилось, чтоб не помнилось.
Кое-как Леона поднялась на ноги, доковыляла до забора, подсвечивая фонариком. Сдвинула доску, вылезла на улицу. В последний миг она увидела, как к ней стремительно метнулась тень, разворачивая, впечатывая лицом в забор так, что доски заскрипели. Леона вскрикнула от боли, когда ей резко заломили руку за спину. Потом – короткая вспышка боли, что-то обожгло запястье, разлилось под кожей. И в тот же миг ее снова развернули, как куклу, горло прижали рукой так, что еще чуть-чуть, и хрящики захрустят…
И Леона в потемках разглядела бледный абрис лица напавшего на нее человека.
Глава 2
Оборотень ее величества
– Почему ты не раздеваешься? Стесняешься?
Девица развязно хихикнула.
Армана от этого тонкого и скрипучего смешка передернуло. Сидя на краю постели, он с силой провел пальцами по волосам. После вчерашней попойки голова неприятно гудела. Прищурился на окно, залитое солнечным светом. Там, за стеклом, трепетала зеленая листва вперемежку с солнечными зайчиками. Тонкие, легкие как паутинка занавески совершенно не препятствовали тому, чтобы позднее утро просочилось в спальню, залило жарким золотом темную резную мебель, заиграло тысячью искр в позолоте на синих шелковых обоях, осветило смятые простыни и рыжую девицу, вольготно раскинувшуюся в постели.
Самым забавным было то, что Арман понятия не имел, как ее зовут