Долина дракона. Ванда Алхимова
отвесил поклон и неторопливо удалился.
Найти Даэрта оказалось делом несложным. Колокол еще не прозвонил полночь, а Куланн уже вызволил двух незадачливых вольных воинов. Он поднял голову к звездному небу и вдохнул запах ночи. А потом зашагал по улицам прочь от дворца.
Город спал тревожным сном, только горели фонари над дверями увеселительных заведений да шныряли всякие проходимцы.
Огромная фигура Куланна и рукоять меча за его плечом распугивали всех. Даже шайки оборванных бандитов в самых тесных и темных переулках спешили убраться с его дороги. Наемник все шагал, летящими шагами меряя мостовую и ночь. Скоро улицы стали шире, вдоль них потянулись заборы особняков, а затем огороды простых обывателей, живших в добротных, но скромных домах. Куланн свернул в темноту, не обращая внимания на лай цепных собак, и вскоре перепрыгнул через знакомый забор. Кинувшийся было к наемнику сторожевой пес узнал его, приветственно заворчал и вильнул хвостом. Куланн потрепал его по ушам, подошел к сараю, оперся о стену плечом и уставился на дом.
Время шло, но Куланн терпеливо ждал. Наконец тихо стукнула дверь, и стройная темная фигурка сбежала по ступеням и бросилась к Куланну. Он поймал женщину в объятия, нашел в темноте теплые губы и прижался к ним.
Она была горячей, мягкой, нетерпеливой, и ее возбуждение передалось ему. Куланн потащил ее к свинарнику. Свиньи хрюкали за загородкой, беспокойно толкались, почуяв присутствие хозяйки. Куланн уронил ее в сено, накрыл собой и торопливо задрал подол, целуя, куда придется. Она уже была готова и сама ввела его в себя. Извивалась под ним, кусала его плечо, чтобы не кричать, и надолго его не хватило.
Когда все закончилось, она поднялась, запахивая теплую вязаную шаль на плечах, нашарила свечу и огниво, и крохотный огонек озарил ее лицо – некрасивое, веснушчатое, но такое милое и ласковое, что от него невозможно было оторвать взгляд. Густые тяжелые косы, маленькие хорошенькие уши, длинная белая шея, румяные губы и белые ровные зубы…
– Я уж и не ждала тебя, – тихо засмеялась она. Когда Кусай залаял, чуть не со стула не упала – как раз малыша укачивала.
– А я вот взял и пришел, – Куланн протянул руку и погладил ее по щеке.
Она прижалась щекой к его ладони. Глаза блестели от счастья, полная грудь тяжело поднималась под шалью.
– Дети спят? – спросил Куланн.
Она кивнула.
– А муж?
Она пожала плечами.
– Что он сделает с тобой, когда я уйду? – Куланн снова погладил ее по щеке.
– Ничего, – поморщилась она. – Он… Он хороший. И он тоже благодарен тебе.
Куланн усмехнулся, заложил руки за голову и закрыл глаза. Пахло сеном, свиньи ругались на своем зверином языке за стеной.
– Ты тоже хороший.
Он почувствовал, как она укладывается рядом и льнет к нему.
– Ты мог взять меня силой, – прошептала она, и голос ее дрогнул. – Мог убить моего мужа и наших детей. Я так испугалась, когда вы вломились на улицу… Ты был таким страшным: меч в руках, и кровь течет по лезвию… Но ты всех выгнал, не дал своим людям разграбить