Белый пепел. Цикл «Принцесса Эйр'бендера». Книга 3.. Ольга Чернова
кротко ответила она, не уверенная в необходимой честности.
– В за́мке есть галерея с портретами древних императоров, – поучаствовала в разговоре Леонор.
– Да, они прекрасны, – улыбнулась Жо-жо. – Её Высочество утром показала нам их.
– Уже? – удивилась та. – Я заметила, тебя увлёк барельеф в этой комнате, тогда вам сто́ит заглянуть в библиотеку, там все стены в лепнине.
– Надеюсь, в библиотеке они всё же представляют историческую ценность, потому как в этой комнате им не больше тридцати лет.
– Неужели? – удивился кто-то из гостей, – мы думали, она сохранилась со времён эпохи Возрождения.
– Нет, – рассмеялась дочка, – я тоже вначале так подумала, но присмотревшись, поняла, что ошибаюсь.
Я заметила, как щёки Леонор залились плотной краской.
– Такие же бесполезные знания, как и у матери, – выругался император.
Жозефина потупила взгляд и больше не отрывалась от тарелки.
– Извините, Ваше Величество, что не удовлетворяем вашим высоким требованиям, – пошла в наступление я. – Мои знания бесполезны? Какие вы имеете в виду? Совершенное знание медицины или языки? Познания юридических наук или экономических?
– Катрин! – мама попыталась отвлечь меня.
– А… я, кажется, поняла. Легенды, мифы и сказки, но это вам надо сказать спасибо! Я провела в заточении первые четырнадцать лет своей жизни!
– Тогда ты должна знать миф про непослушного сына Дедала, – размеренно говорил император, – который посчитал себя умнее отца и, несмотря на все предупреждения, приблизился к Солнцу, а потом, опалив свои крылья, разбился насмерть о волны.
– Икар, – кивнула я, поддерживая разговор, и в следующее мгновение, сдвинув брови, сказала: – Но и вы помните, что погибла Помпея, когда раздразнили Везувий!
– Катрин! – прикрикнула мама.
– Спасибо, нам пора!
Снег плотным ковром укрывал верхний парк за́мка, я не узнавала его: за пятнадцать лет были высажены новые деревья и кустарники, спящие сейчас, укрытые пушистым белым одеялом. Мы шагали по мощёной дороге прямиком в город.
– Мам, за завтраком я зря сказала, что барельефу всего тридцать лет. Я думала, что остальные знают.
– Ничего страшного, моя птичка.
– Дедушка и бабушка расстроились. Я хотела им понравиться, а получилось наоборот.
– Я почти сорок лет пытаюсь им понравиться, – с грустью усмехнулась я. – Дело не в тебе.
– А почему ты так грубо с ними разговариваешь?
– Это не специально происходит, – пожала плечами я. – Меня никогда не ласкали, мама всегда только упрекала… По её мнению, я была несносным ребёнком, её раздражали мои рыжие кудряшки, мои опоздания к столу, моя неряшливость. Отец растил себе замену, а когда понял, что моя стихия огонь, так и вовсе стал высасывать мою силу, пытаясь уравновесить.
– Зачем?
– Потому что моя стихия самая неукротимая и опасная.
– Мам, тебя совсем никогда не обнимали?
– Два или три раза, – усмехнулась я, – может, в детстве ещё. Но твой папа восполняет, –