Астра. Юрий Смирнов

      Мы таких никогда не видели.

      Свежих, искренних,

      Одетых в немнущееся никогда.

      Строящих фразы,

      Как джинн Аладдину дворец

      Выстроил

      В пустынных песках —

      Прекрасно и невозможно ненужно.

      Мы сразу поняли —

      Они нам не пригодятся.

      А человечину мы уже не едим.

      Почти.

      Есть один праздник.

      Мы сначала подумали —

      Американцы, может, или ангелы,

      Но они говорили по-нашему

      Чисто и звонко.

      Мы понимали слова,

      Но смысл предложений

      Ускользал между пальцами

      И меж пальцев,

      Как веселящийся рыбматериал,

      Палтус и толстолобик,

      Как звонок из клиники онко,

      Как бормотание пророка блогера.

      «Истинно вам говорю

      Поднялись из земли ада

      Умученные диаволом праведники»

      Их не хотелось ни убивать, ни трахать.

      Они переехали нашу тревогу,

      Как беззвучный лазурный трактор.

      Мы стали пить тише и есть чище.

      Мы прошли трансформацию

      Крысы-волк-собаки-мыши.

      Наши губы шептали,

      Языки переплетались вогко,

      А глаза дышали весенней вишней.

      И тогда за святыми

      Пришли их хищники.

      Знаю, я задолбал текстами про концлагерь.

      Но что делать,

      Если отец родился в концлагере,

      Где увидеть свободу?

      Так вот,

      Я представил,

      Если бы Гитлер дожал нас в сорок втором,

      А к пятидесятому немцы

      Поставили Освальда Мосли

      Фюрером Малой Британии,

      То в концлагерях шестидесятых,

      Уже не работавших на износ,

      А так, скорее, как дань традиции,

      Поскольку уже никогда не родиться

      Еврею, рому и русскому,

      Так вот, в концлагерях шестидесятых

      Были бы не духовые оркестры из узников,

      А группы, играющие арт-рок.

      И комендант Дахау

      Подтрунивал бы над комендантом Освенцима

      Во время швайнфеста:

      – «Прокол Харум»?

      Это название группы?

      А я думал – семитского празднества…

      И комендант Освенцима сидел бы

      От гнева красный

      Между Эриком Хартманом и Отто Скорцени.

      А вокалист коллектива,

      Наоборот,

      Стоял бы навытяжку.

      Бледнее бледной тени.

      Восемнадцатого сентября

      Тысяча девятьсот восемьдесят второго года

      Я после группы продлённого дня

      Пришёл к бабушке с дедушкой,

      Отобедал и тут же отужинал

      (С бабушкой невозможно было договориться),

      И завалился смотреть

      Матч любимого «Динамо» (Киев)

      С швейцарским «Грассхопперс»

      Комментатор