Ковидики. Андрей Гамоцкий
как Сабрина ощутила тупое давление. Раздался глухой, едва уловимый хруст. Что-то вгрузло в шею, тонкое и острое. И спустя какое-то время потекло, прямиком к затылку и подушке.
Сабрина пропадала, терялась в забытьи – но она честно старалась не сглатывать.
То, как мама возилась на кровати, отчего прогибался матрас и мялась простыня. И то, когда на миг Сабрина возникла из пустого сна, распахнула глаза – и увидела, как мама просовывала в шею резиновый шланг. Медленно проталкивала вглубь. И как ее руки, спрятанные перчатками, были измазаны в крови.
То, как Сабрина ощутила жутковатое трение об горло. С внутренней стороны. Будто там ползло нечто твердое, спотыкалось об стенки, но продолжало непримиримо проталкиваться вглубь.
Мама приподнимала голову Сабрины – каждый раз, когда обматывала шею очередным слоем бинта. Раз за разом. Возникшее однажды давление в области шеи уже больше не прекращалось.
– Так, половину мы сделали, – удовлетворенно сказала мама. – Сейчас будут еще укольчики. И гораздо больнее. Но нам надо закончить, так что потерпи.
Мама стянула ее, все еще безвольно растекшуюся в полудреме, на середину кровати. Села со стороны изголовья, придавила коленями ее уши. Дальнейшее Сабрина помнила совсем плохо. Откуда-то возникла пронизывающая боль. Она хотела выбраться, попробовала сопротивляться отключенным тело, вытащить голову, но мама крепко сжимала и делала больно. После уколов она проводила какие-то действия с губами, отекшими, вздувшимися, будто неживыми.
– Все, я почти сделала! – вскрикнула победно мама.
Сабрина снова на секунду пробудилась, дернулась – прямо над ней свисало лицо мамы. Искаженное и мрачное.
– Успокойся. Прошу тебя, успокойся. Прежде, чем я сделаю последнее – восстанови дыхание. Начни дышать медленно и спокойно.
Мама осторожно разнимала ноги, освобождая голову Сабрины.
– Лежи смирно, – с угрозой в голосе произнесла мама. – Больно больше не будет, я обещаю. Поначалу просто непривычно. Но это нормально, так надо. Просто засыпай. Это будет лучше всего. Я подожду. Засыпай.
И Сабрина заснула.
Очнулась она только сейчас. Разбитая и скованная вирусом.
Или все же не вирусом?
По крупицам восстановить ночные события не удавалось. Все растекалось в жиже болезненной головы и растворялось в отеке будто отсыревших губ.
Сабрина издала стон. И замерла в тревоге. Казалось, весь дом прислушался к этому стону. И теперь раздумывал, что с ним делать.
Мама. Со слезами радости Сабрина увидела ее. Она катила в комнату высокий длинный штырь, на котором сверху болтался прикрепленный пакет с прозрачной жидкостью. С пакета тянулась трубочка. Трубочка заканчивалась жалом иглы. Иглу мама бережно сжимала пальцами.
Сабрина снова почувствовала страх. Вместе с пробуждением он заползал в нее, как темное насекомое. Она беспокойно заерзала, ощутив прилив беспокойных сил в мышцах. Хотела спросить, узнать у мамы, что происходит, но никак