Хлорофилия. Живая земля. Андрей Рубанов
закурил.
– На четвертом уровне твоего Гошу обчистят досуха за полгода. Потом он вернется.
– Дай бог.
– Бог здесь ни при чем. – Годунов нехорошо усмехнулся. – Богу нет дела до твоего Гоши. Твой Гоша Деготь отпал от бога. Если он однажды вернется, то уже не человеком. Будет думать, что он стебель, и внизу у него – прах, а над головой – свет прозрачный.
– Даже так?
– А по-другому не бывает. Вернется он, заметь, весь в долгах. Ему там с радостью в долг дадут. И по дружбе дадут, и в долг. Это у вас, людоедов, на восьмидесятых, на самом солнышке, никто никому не должен. А внизу, где мокрицы бегают и плесень по стенам, – там, господин Герц, каждый должен каждому! Захочешь – дадут хоть сто миллионов наличными. Можно мякоть в долг взять. Можно женщину одолжить. Только если в срок не вернешь – тебя в инкубатор отправят. Слышал про инкубатор?
– Смутно.
– Это лечебница такая, – весело объяснил Годунов. – Первоклассная. Там тебя обследуют, здоровье проверят. Продуют легкие чистым кислородом, кровь очистят, грязь и токсины выведут. Будешь как новенький… А потом… – гений сделал небрежный жест, – распилят на части. Бережно. Почки, печень, селезенку – продадут. Глаза тоже. Сейчас, говорят, глаза в дефиците, спрос намного превышает предложение… Само собой, попутно государственный микрочип вырежут. И какой-нибудь веселый парень будет получать с китайского депозита твою персональную долю.
Савелий подумал и тихо спросил:
– Слушай, Гарри… а… ты там… это… Когда жил внизу… никому не задолжал?
– Было дело, – хладнокровно ответил гений. – Только я все отдал. С процентами. Чудом в инкубатор не попал… – Он нахмурился. – А теперь хватит мемуаров. Кто тут шеф – я или ты? Давай работать. Тебя искала Валентина. У нее есть новости.
Герц нажал кнопку и особым баритоном босса (три недели тренировался) потребовал принести воды, вызвать Валентину, подготовить к проверке макет очередного номера, накидал еще каких-то распоряжений – обозначил начало нового рабочего дня. Опустил глаза – ковер кабинета до сих пор хранил следы инвалидной коляски великого Пушкова-Рыльцева.
Месяц назад старик заявил, что Савелий готов к самостоятельной деятельности. После чего затворился в квартире и запретил беспокоить даже в случае атомной войны.
Когда Валентина вошла, Годунов засуетился и поспешно сбежал в угол – сел там на диван, закинул ногу на ногу и стал изучать фигуру женщины пристальным взглядом ценителя.
– Говорят, у тебя есть новости, – обратился к ней Герц.
– Еще какие. – Серьезная Валентина оглянулась и посмотрела на Годунова, как учительница на двоечника.
Герц вздохнул:
– Терпеть не могу новости.
– Мне начать с главной? Или по порядку?
– Как хочешь, – величественно произнес шеф-редактор.
Валентина раскрыла папку.
– Аргентина выдворила сразу десять тысяч нелегальных гастарбайтеров. В основном граждан Франции и Бельгии.
– В задницу гастарбайтеров, – велел