Отражение в зеркале. Роман. Светлана Петровна Колесникова-Лескова

      ***

      Дописав фразу, Вероника снова подошла к окну, за которым уже кружились в жизнерадостном танце вихри белых снежинок. Дождь перешел в снег, и зима успела занавесить все пространство улицы крупными белыми хлопьями, густо облепила ими ветви и довольно плотно укрыла землю. Белые пушинки налипли даже на оконное стекло.

      – А вот и «тополиный пух», – задумчиво прошептала Вероника. – Ох уж эти воспоминания… Бередят они душу, саднят как больной зуб, к которому так и хочется вновь и вновь прикоснуться, несмотря на то, что доставляет это боль.

      Она покачала головой, подумав, что это хотя и справедливое, но довольно пошлое и корявое сравнение.

      – Да и вообще, нужно ли мне писать обо всем этом? – задумалась она. – Вряд ли… Ведь читателям нужна интрига, темп, накал! Самые нетерпеливые наверняка пропустят эти строки, а то и вовсе дальше читать не станут, дескать, что за ерунда. Но как же узнают они тогда, что случилось с Анной, и для чего была написана вся эта, на их взгляд «ерунда». А темп… – Вероника невольно рассмеялась, вспомнив: «Я на десять тыщ рванул, как на пятьсот – и спекся!». Частенько попадались ей книги современных авторов, в которых начало – не оторваться, а дальше, глядишь, все как в этих строках Высоцкого.

      – Разве хотелось бы мне наступить на те же «грабли»? – задала она себе риторический вопрос и, заварив крепкий чай, уселась в кресло у окна. Неспешно прихлебывая терпковатый напиток, она в раздумье наблюдала за белыми снежинками мельтешащими в воздухе. Они кружились, липли к оконному стеклу, превращались в капли и тонкими струйками стекали вниз, оставляя за собой мокрые дорожки.

      – Будет, все еще будет! И темп, и интрига, дайте только срок, – неизвестно к кому обращаясь, наконец, твердо произнесла Вероника, допила изрядно остывший чай и принялась за работу.

      2. Как давно это было…

      Перебравшись через колеи, Аня свернула с тропки к тополю на краю пустыря. Присев, она провела пальцами по вырезанным на стволе буквам «Юрка дурак, А+П= любовь». Рядом было накарябано кривоватое сердечко, и еще что-то неразборчивое, тщательно затертое.

      – Петька вырезал… – Аня обняла дерево и рассмеялась, вспомнив дразнилку, которой их когда-то донимали пацаны в школе и на улице. За что и бывали частенько биты до крови рослым не по годам Петром. – Жених и невеста замесили тесто, а тесто упало, невеста пропала,  – тихонько пропела она. – «Невеста» вот она, никуда не пропала, – А «жених»… Где-то он теперь…

      Немного посидев на пригорочке возле дерева, она легко поднялась и двинулась дальше по знакомой тропке через пустырь.