Царская дочь. Арина Полядова
теперь послушайте объявления. Напоминаю, что продолжается пост и молитва за наше здание. Во вторник и среду у нас молитвенные группы, – кто в какую ходит. В пятницу в Москве, в Большой церкви, будет ночная молитва с одиннадцати ночи до шести утра. В следующее воскресенье – хлебопреломление.
– Ну а теперь «Отче наш», – всё так же приклеено улыбаясь, говорит пастор-клоун.
И зал забубнил хором:
– Отче наш, Сущий на небесах…
У самого входа большой белый шкаф с маленькой доской объявлений, куда налепили жёлтый стикер: «Срочно нужны зимняя куртка для мальчика трёх лет, и зимняя куртка для девочки двух лет. Светлана». Это очень тронуло. И Михайлова подумала: а не та ли это, с мишкой?
Через час ожидается второе служение, так как все прихожане не вмещаются. Во дворе мужчина лет пятидесяти, стоя у джипа, раздражённо говорит кому-то по телефону:
– Мне сейчас некогда, я в церкви…
И Михайлова снова удивилась: а он-то что здесь делает?
Позвонил её муж, Максим:
– Ты где? Скоро придёшь? Не пошла сегодня к своим-то?
– Нет.
И Михайлова страшно испугалась, что Максим узнает, где она сегодня побывала, будто у него «жучки» и он мог проследить за ней через телефон!
Нескольких прихожан Михайлова замечает в очереди в гипермаркете, в том числе брата Дмитрия в небесно-голубой дутой куртке, но они к ней не подходят и не приглашают посетить свою церковь вновь. И она подумала: странный нынче сектант пошёл…
***
Каждое воскресенье, в семь вечера, в бизнес-центре «Коммерсант», в Мраморном зале на третьем этаже проходит православная воскресная школа для взрослых. По периметру – шаткие манекены в сложных народных костюмах, и помпезные картины модного художника Игоря Криворучко.
Жена Игоря, Татьяна, с перекошенным от злобы лицом, остервенело полоскает под краном кисти. У художника – нетрадиционная ориентация. Они снимают здесь мастерскую, пишут портреты на заказ и дают уроки живописи.
Красный театральный занавес у панорамных окон раздёрнутый. Зал рассчитан на шестьдесят мест, но в школу приходит максимум человек тринадцать, неприветливых и мрачных людей.
Михайлова в ужасе от «церкви», где сегодня побывала, но их пастырь ей понравился: а что, приветливый весёлый клоун!
В воскресной школе Михайлова уже отличает бабушку в серой вязаной беретке, и пожилую семейную пару с маленькой шумной девочкой, – они даже здороваются! Ещё девица, очень худая, нервная и издёрганная, в узких джинсах и в длинном шарфе на голове, – ужасно нелепо! Ничьих имён Михайлова не знает.
Приехал преподаватель, отец Алексий, в скромном чёрном подряснике. Михайлова знает его полжизни, но не видела лет десять. Он поседел, постарел, снял свои толстенные очки: операцию сделал, или же надел контактные линзы.
Отец Алексий уселся за стол, подобострастно пододвинутый мужчинами, и кротко начал:
– Сообщаю специально для тех, кто сегодня пришёл сюда впервые. Наши занятия проходят