Годы лейтенантские. Я родился на советской земле. Исповедь офицера. Николай Фёдорович Шахмагонов
его речи – мол, эту вашу Родину я… и далее непечатно. Продолжал и при мне этакие речи. Хвастал, что сидел, и море покалено. Я понял, что, если дам слабинку, всё – он меня же на мушке продержит, сколько захочет, а если шаг в сторону, и очередь может дать из автомата.
Вошёл я с резким восклицанием:
– Да тебя за такие слова о Родине прикажу расстрелять. И никто мне слово не скажет, даже наградят… Приказов не знаешь?
И, обернувшись:
– Смена, ко мне, заряжай!
Он на какие-то секунды оторопел, отвлёкся от часового, который столя рядом безоружный. Смену не увидел, но поверил.
– Да ты права не… права не…
Наверное, хотел сказать, мол, права не имеешь…
– Смирно! – гаркнул я.
Он вытаращил на меня глаза, даже чуточку подобрался – команда «смирно» испокон веков мистически действует в России. Я знал, как начальник караула поручик Марин 11 марта 1801 года продержал в строю весь караул по команде «Смирно», когда заметил, что солдаты, почуяв неладное, хотели идти спасать Императора Павла Петровича. Помню об этом говорили, похваливая поручика, поскольку убийства царей, увы, порой за благо почитали.
И тут тщедушный часовой, на котором я рано крест поставил, рванулся вперёд и выхватил у верзилы автомат. Я шагнул вперёд и, перехватив автомат, навёл на верзилу. Приказал:
– Марш в первую камеру! Иначе, – и передёрнул затвор.
Один патрон выпал, значит, верзила этот имел спьяну серьёзные намерения – патрон в патроннике. То есть автомат был заряжен и на боевом взводе, а это означало, что мог пустить его в ход. Просто не ожидал он такой развязки. Поверил, что ещё минута, и получит порцию свинца.
Зашёл он в камеру, а я приказал плеснуть на пол ведёрко воды. И до утра утроил ему режим наибольшего благоприятствования для отрезвления. Чтобы он там ни орал, как бы ни пугал часовых, а потом умолял, как бы ни просил часовых выпустить хотя бы погреться, никто не решился сделать этого, да и я периодически приходил проверить.
Утром верзила был трезв как стёклышко. Разрешил выпустить его погреться.
Всё обошлось нормально. Комендантом был прибалт подполковник Пиекалнис, с которым я немного знаком по стрелковой команде, когда ещё в сборной СВУ участвовал в различных первенствах. Да и запомнился он мне на государственных экзаменах в Московском ВОКУ – проверял наш взвод по огневой. Да так проверял и нервировал, что из 17 кандидатов на диплом с отличием осталось у нас только шесть человек. Меня-то волнения уже не брали – опыт стрелковых соревнований действовал, а многие просто терялись и мазали нещадно. Кроме того, на сборах стрелковой команды перед развёртыванием дивизии тоже вместе были. Правда приезжал он всего пару раз. Всё возложил на капитана Гомонова, а сам, хоть и был освобождён от службы, пропадал в полку. Тогда же и назначили его, ещё до начала проверки дивизии военным комендантом города Калинина.
Пиекалнис